Герман ожидал, что у Маши будут соседи, но никого не было. Квартира была такой же темной, какой он ее оставил. Они молча стояли рядом друг с другом.
"Я вышел купить лампочки и захлопнул дверь", — сказал он. "У тебя есть где-нибудь свечка?"
"Зачем? Нет, она нам на нужна".
Он отвел ее в свою комнату. Там было не так темно. Он сел на стул, а Маша села на край кровати.
"Кто-нибудь уже знает?", — спросил Герман.
"Никто не знает, и никого это не касается".
"Мне позвонить рабби?"
Маша ничего не ответила. Он уже думал, что она, в своем горе, не слышит его, но внезапно она сказала: "Герман, я этого не вынесу. С этим делом связаны формальности, и к тому же они стоят денег".
"Где рабби? Все еще в санатории?"
"Когда я уезжала, он был там, но собирался куда-то лететь. Я не знаю, где он".
"Я попробую позвонить ему в санаторий. У тебя есть спичка?"
"Где моя сумочка?"
"Если ты принесла ее с собой, я ее найду".
Герман встал и отправился на поиски. Он все ощупывал перед собой, как слепой. На ощупь он нашел на кухне стол и стулья. Он решил было пойти в спальню, но побоялся. Может, Маша оставила свою сумочку в больнице? Он вернулся к Маше.
"Я не могу ее найти".
"Она была здесь. Я вынимала ключ".
Маша встала, и оба стали бродить в темноте. Упал стул. Маша снова его поставила. Герман ощупью пробрался в ванную и по привычке нажал на выключатель. Вспыхнул свет, и он увидел Машину сумочку на ящике для грязного белья. Лампочку над аптечкой воры не заметили.
Герман взял сумочку, удивился ее тяжести и крикнул Маше, что он нашел и что в ванной есть свет. Он взглянул на часы, но оказалось, что он забыл завести их, и они встали.
Маша вошла в дверь ванной — лицо ее изменилось, волосы были в беспорядке; она щурилась. Герман дал ей сумочку. Он не мог смотреть на нее. Он говорил с ней, отвернув лицо, как благочестивый еврей, который не хочет глядеть на женщину.
"Я выверну здесь лампочку и вверну ее в лампу у телефона".
"Зачем? Ну ладно…"
Герман осторожно вывернул лампочку и прижал ее к себе. Он был благодарен Маше, что она не ссорится с ним, не плачет и не устраивает сцен. Он ввернул лампочку в коридоре и пережил момент наслаждения, когда она вспыхнула. Он позвонил рабби, трубку взяла женщина. "Рабби Ламперт улетел в Калифорнию".
"Не знаете ли вы, когда он вернется?"
"Не раньше чем через неделю".
Герман понимал, что это значит. Если бы он был тут, он уладил бы все формальности и, возможно, взял бы оплату похорон на себя. Герман медлил; потом спросил, куда можно позвонить рабби.