Капитан Палыч сошел на берег, едва мы подали на причал концы.
Капитан дальнего плавания Жаров отсутствовал на судне уже третьи сутки.
Теперь я всегда узнаю фамилию капитана, прежде чем наниматься на судно. Впрочем, суда одесской, мариупольской и батумской приписки в этом отношении безопасны.
Все не так плохо: за время моей борьбы со скудоумием и косноязычием, стали палычебезопасными еще, как минимум, три порта.
Не то, чтобы мне было тесно на одном море с капитаном Олегом, но я вздохну поспокойнее, когда он переберется на Балтику.
Октябрь 93 — Июнь 96
(Правдивый рассказ, записанный со слов участника одной африканской экспедиции. Стиль и орфография автора сохранены. Названия пароходов, портов, стран и континентов изменены. Совпадения случайны.)
Управа получила свои смешные деньги. Инфляция только усилила комический эффект.
Начальник получил свои карманные деньги. Пришлось даже менять фасон пиджака: в карманах жал.
Московский фирмач из нерасставшихся с комсомолом получил свои дурные деньги. На счёт в зарубежном банке.
И пароход загнали к чёрту на кулички. В Африку. В бербоут чартер. Официальная версия — рыбу ловить.
Была тогда такая тема — загнать пароход, а там — хоть трава в саванне не расти. Это потом поумнели, когда пароходы на Чёрном море кончаться стали.
Единственными, не получившими своих денег от сей сделки века, оказались мы.
Но мы-то на пароходе оставались. Собирались всё-таки основательно: кондиционер, гирокомпас, спутник, эхолот-цветник установили, холодилку в трюм тиснули. Ни на одном малыше черноморском сроду такой аппаратуры не видывали. На местном лову как привыкли: пять суток на промысле — и додому. Для них и магнитный компас — излишество. Выпей весь спирт из него, не заметит никто, пока сам похмеляться не полезет. Но океан — не Белгород-Днестровская банка. И даже не остров Змеиный. Да и народ весь подобрался — из бывших.
Кэп наш доплавался до старпома на "атлантике." Вы не смотрите, что из старпомов — в капитаны. Если, скажем, второго пилота "боинга" посадить командиром корабля системы "кукурузник", вряд ли он это повышением назовёт. Но что делать, если "боинги" на якорях ржавеют, а "кукурузники", хоть и как фанера над Парижем, но летают ещё? Руки-то по штурвалу — ой как тоскуют. Особенно, если денег уже нет, чтоб на берегу сидеть.
Со старпомом, Никитичем, — та же самая история. Но в точности наоборот. Жизнь повыситься до старпома заставила.
Он у нас из пожизненных вторых помощников. На рыбаках вторые харчами заведуют. И, случается, так приживаются на заведовании, что никакие посулы высоких старпомских зарплат, новых карьерных горизонтов, никакие истерики кадровиков, уже не могут продвинуть их вверх по служебной лестнице. За перила этой самой лестницы цепляются, ногами в ступеньки упираются, хоть в колючие кусты, только не в старпомы.