Всё объяснилось в тот же вечер. Или на следующее утро, если по московскому времени.
Не просто так фирмач прикатил, а по культурному обмену. С кордебалетом из варьете какого-то вологодского. Или ансамблем песни и пляски? Чёрт их не различит, если и тех, и других до ниток от бикиней раздеть и в бассейне перемешать.
Был бассейн, не зря Никитич опасался. Однако у буржуинов такие конфузы предусмотрены. Иди в раздевалку, выбирай себе плавки. Какой хочешь размер и фасон. В упаковке, чтоб не сомневался.
А вот, экскьюз ми, ссать в бассейн не рекомендуется. Вода от этого сразу цвет меняет. Чего-то в неё подсыпано. Какая-то наша то-ли стриптизёрша, то-ли девушка-берёзка перед этим, не знаючи, опростоволосилась. Покраснела, как при первом показе стриптиза. Но буржуин не возникал, может, оно и на берёзовый сок цвет меняет, откуда нам знать. Воду быстренько сменили — и всё.
Это нам стармех, Валёк, потом рассказывал. Он ещё моложе кэпа был, даром что Дед.
Кэп всё плевался потом — не культурный обмен, а форменная гребля с пляской получается. Арапы — ясно, они ещё с Петра Великого до наших баб охочи. Но плясуньи наши…
А Никитич ему:
— А ты почём знаешь? Может, как мужики, мы им в подмётки не годимся? Ты вон в семьдесят девятом, в Лагосе, как негритосок нахваливал. Опять же, — глядишь, не обеднеет на Пушкиных земля российская.
Позволялось Никитичу даже кэпа подкалывать. Потому как этот самый Юрий Фёдорыч, только ещё не капитан, а третий помощник, плавал с Никитичем ещё при царе Малыя и Целинныя земель, Ильиче Втором Целовальнике. А Никитич, вестимо, уже тогда — тоже Вторым был.
— Я вот в толк до сих пор не возьму, то-ли лангуст у них такой дорогой, то-ли женщины такие дешёвые. Подъедет мулатка какая-нибудь под трап: на собственной тойоте, одета по-европейски, ноги — от золотых серёг в ушах растут, что за пазухой, что под юбкой — туго, хоть вместо кранцев её между бортами подкладывай, талия — осиная, одними пальцами обхвачу кажется. А цену сама ж себе назначает — брикет шейки лангуста. Забрала, увезла на пляж за городом, всю ночь над тобой произгалялась, и невредимым, но сильно потрёпанным, под борт доставила. И цена всему — десять кило шейки. Был бы в те времена батюшка на СРТМах — повесился б, бедняга. Хрен команду при таком безобразии соберёшь на отход, не то что каждого исповедовать.
— Стареем просто, кэптэн. Ты плясуньям нашим не как европеец, а просто как старый хрен неитересен. Стармех вон что-то не жалуется. Ты думаешь, чего я отказывался ехать-то?
— Да уж, глядишь, до Мотопана теперь парень спать не будет, — кэп ему строго так отвечает.