И какой фараон приказывал мне через месяц отрываться от тебя и плыть на край света, за сокровищами страны Пунт?
Лилии, осока и заменитель папируса — камыш, росли на Реке в изобилии. Наш собственный фараон, Никита Сергеевич, одно время даже собирался косить его для производства бумаги. (Видишь заброшенный причал в плавнях? Его рук дело). Поражающей своей огромностью и бесполезностью пирамидой, остался от его царствования крупнейший в Европе хлопчатобумажный комбинат, который построили раньше, чем убедились, что хлопок отказывается расти в наших краях, даже по указанию фараона.
С крокодилами дело обстояло ещё хуже. Даже он не додумался разводить их в Реке, хотя б для выделки кожи. Но стоило ли об этом сожалеть? Вон, за причалом, уже виден наш Эдем, наш рай земной, и мы — первые люди на Земле.
***
Хочу тебя.
Тебя, ещё не знающую, что такое стыд, и что его нужно прикрывать фиговым листом. Посреди поляны, на пологе так и не установленного брезентового шалаша, в котором тебе со мной должен быть — рай.
Хочу сразу же после забот о хлебе насущном: мне удалось поймать трёх хищных окуней. Где хищники? Да вон, в консервной банке плавают.
Хочу после приступа болезней: упал с дерева в попытке срубить сухой сук, на котором сидел, и лежу, стонущий, жду, пока ты испугаешься и неосторожно склонишься над раненным добытчиком.
До старости ещё далеко.
До смерти — ещё дальше.
Всё вокруг пронизано солнечным светом, запахом травы, молодостью, красотой и бессмертием.
В выписанном нам с тобой Господом штрафе за непослушание отдельной графой проходят муки родов. Тебе страшно? Мне никогда не дано знать, что это такое, и согласилась бы ты пойти на это из одной лишь любви ко мне, или основным было желание получить утешительный приз за храбрость в виде куклы Барби. Мужчинам многое не дано знать никогда. Я и Барби-то нашу впервые увидел, вернувшись из рейса в Персидский Залив, четырехмесячной уже. (Опять ты споришь: пяти- месячной? Мне что, вахтенный журнал подымать?)
Я уже не помню, кто был тот Змий, у которого ты купила яблоки перед этим пикником. Пращур Адам, наверное, не помнил даже вкуса этих невзрачных яблочек: ведь в тот день, по логике вещей, он вкусил от более сладкого плода.
Жена моя перед Богом! Потерянный рай, вечные заботы о хлебе насущном, болезни, старость, смерть — не слишком высокая цена, за счастье познать тебя. Когда я с тобой — мне не нужен рай. (Интересно, были ли в раю земном комары?)
Хочу погружаться в тебя, растворяться в тебе целиком, как во времена, когда свет ещё не был отделён от тьмы, а женщины от мужчин. Даже времени ещё не было: его отсчёт только рождается, задаваемый биениями наших сплетённых в китайский иероглиф тел.