Рональд могучим усилием удержался в седле и тотчас послал коня в галоп, направляясь к месту аварии. Это место на дороге было давно и печально знаменито. В прошлом году здесь было целых три аварии. Быть может, нынешняя окажется не слишком серьезной?
Невидимая пока машина отчаянно выла, и Рональд торопливо выехал прямо на проезжую часть. Где же она?
Потом он разглядел черные следы тормозов, вспаханный гравий, сломанные столбы вдоль дороги, и сердце у него упало. Неужели машину вынесло в пропасть? Но что тогда гудит?
Наконец он разглядел машину. Она сорвалась вниз, но до камней и моря не долетела, застряла в густом кустарнике. На коне туда было не спуститься, поэтому Рон спешился и торопливо зашагал по крутому склону обрыва. Достигнув машины, он увидел, что дверца приоткрыта, торопливо достал из кармана фонарик и осветил салон…
Рыжие волосы, золотое пламя. Хрупкие поникшие плечи. Залитый кровью изумрудный свитер.
Кажется, он кричал. А быть может, выл. Он не знал. Он только и мог, что повторять:
— Только не Саманта, Господи, только не Саманта! Неужели опять, бедная девочка, только не Саманта!
Дрожащими руками он отводил волосы, искал пульс, никак не мог найти… К черту, Рон, ты же врач!!!
Наконец он нащупал пульс и испытал невыразимое облегчение. Ровный, сильный, хорошо наполненный. Она была жива и пострадала не очень сильно. Сильно кровоточила рана на голове, это всегда, раны головы самые опасные в смысле кровотечения. Нажать на висок, потом под подбородок. Освободить грудную клетку. Дыши, Золотая, дыши!
Она открыла глаза и с недоумением уставилась на него.
— Рон… откуда… как ты здесь очутился? Господи, что это… все в крови…
— Не двигайся! Просто скажи, где больно?
— В ушах. Выключи этот чертов сигнал!
Это прозвучало так неожиданно и так смешно, что Рональд расхохотался. Возможно, несколько истерически, но это был настоящий смех, и он сам обалдел от этого.
Несколько минут ушло на то, чтобы отключить сигнал, а потом Рональд увидел, что Саманта, морщась, выбирается из машины и хочет обойти ее кругом.
Он кинулся к девушке, подхватил, прижал к себе.
— Что ты делаешь, упрямая ослица!
— Я должна осмотреть машину.
— Это тебя надо осмотреть в первую очередь, а машина… ей уже все равно.
— Ты не понимаешь! Это не моя машина.
— Плевать, чья это машина, ей хуже быть все равно не может. Она стоит на месте, это главное. Я должен осмотреть тебя. Обопрись на капот.
— Я в порядке. Только кровь… голова… разбила голову свою дурацкую…
— Это не страшно, не бойся… шрамов не останется. Просто раны головы всегда очень кровят. Вытяни ногу. Другую. Теперь руки. Так, похоже, ни переломов, ни вывихов нет. Есть порезы на шее и на щеке, от разбитого стекла, должно быть.