Глухой рык вырвался из груди Зака и громыхнул прямо над ухом Ханны.
— Какого чер… — Его голова нависала прямо над ее лицом, он опирался на ладони по обе стороны ее головы, а тело всей длиной прижималось к ее телу. Потом одна рука приподнялась и отвела волосы с ее лица. Наклонившись ближе, Зак напряженно вглядывался сквозь мрак, старался рассмотреть ее лицо.
— Ханна?!
Господи, что же там дальше? Ах, да, обнажиться! Ханна заерзала, пытаясь освободиться от сорочки, но Зак надежно держал ее в плену.
Одной рукой он запрокинул ей лицо.
— Почему ты в моей постели?
— Это моя постель.
— Нет, моя. — Он говорил медленно, хриплым со сна голосом. — Во всяком случае, та, что ты мне предложила. Я что, ошибся номером?
Ничего он не ошибся. Теперь, когда первоначальный шок миновал, Ханна с приятным удивлением сделала для себя несколько открытий.
Во-первых, от него вкусно пахло. Действительно вкусно — как только может пахнуть чисто вымытое и теплое со сна мужское тело.
Во-вторых, его было приятно ощущать. Да, да, очень приятно. Гладкая кожа, твердые мышцы.
И еще… о!.. Насколько она могла судить, он был совсем голый. Ханна изогнулась, чтобы проверить, и — ух ты! — нащупала рукой все ту же гладкую кожу и стальные мышцы.
Одежды не было.
При этом ее движении молодой человек вдруг замер. Ханна почувствовала, что его тело все больше и больше… просыпается!
Внезапно он резким движением скатился с нее.
Ах, чтоб тебя! Она же не успела плавно перейти к пункту номер два: обнажиться, потом целовать.
Ей совершенно необходимо было начать его целовать, чтобы превратить в один большой, ходячий и говорящий, сексуальный гормон!
Зак щелкнул выключателем лампы.
— Ханна? — Он возмущенно сверкнул глазами.
Как будто они еще этого не установили!
Девушка открыла было рот, чтобы сказать: да, это все еще она, — но вдруг заметила, что он схватился за бок.
— Господи, я сделала тебе больно? — Ханна подалась к нему ближе.
— Да нет, просто неловко повернулся. — Зак осторожно выпрямился, давая ей возможность разглядеть шрам, дюймов шести в длину. При этом он был весь красный от смущения и злости.
Сердце у Ханны сжалось.
— Ох, Зак! Прости, пожалуйста.
— Все в порядке, — резко оборвал он.
Внешне он действительно был в абсолютном порядке. Точнее, все так же потрясающее хорош. Плечи, так восхитившие Ханну, больше не сутулились, они были совершенно прямыми и весьма впечатляющими.
Руки — длинными, загорелыми, мускулистыми.
Но что ее особенно поразило, так это живот: твердый как камень, он волнообразно вздымался и опадал, волны прокатывались вверх и вниз — туда, к скрытым простыней частям тела…