Густав немного опустил боковое стекло, чтобы успокоиться, подышать свежим воздухом, и явственно услышал стон арматуры, державшей на себе всю эту конструкцию. Слышен был также хруст стекол, вылетевших из окон, когда дом рухнул.
— Мы же провалимся на хрен! — сказал странник, цепляясь за поручень мертвой хваткой.
— Я уже проворачивал этот фокус, не бойся, — ответил хирург.
Корабль носило из стороны в сторону, колеса иногда проскальзывали, буксуя, но они уверенно поднимались все выше и выше по стене, пока наконец не достигли самой высоты. Там дом упирался в крышу соседнего дома, который тоже немного покосился от удара. Кир остановился, выискивая что-то глазами. Затем прошептал: «Вот и оно» — и свернул правее.
— Ты же не… — Странник не успел закончить фразу, потому что корабль играючи переехал по одинокой бетонной плите через узкую, но очень глубокую пропасть и очутился на заснеженной крыше.
По ней Кир ехал уже увереннее, вплоть до самого края, где и остановился.
— Вылезаем, — весело сказал он, достал из-под сиденья скатанный в трубочку спортивный прорезиненный коврик и выскочил из машины.
Странник осторожно вышел из корабля, предварительно прощупывая почву под ногами. Но крыша казалась весьма крепкой и устойчивой. Кир тем временем стряхнул с борта на краю крыши снег и положил туда толстый коврик.
— Садись и любуйся, — пригласил он Густава. Он тоже уселся на край, свесив ноги и накинув на голову капюшон, оставив открытыми уши.
Густав сел боком, опасаясь многометровой высоты, где порой возникал совсем уж неприятный, липкий и увлекающий вниз ветер, будто кто-то через него пытался засосать людей в сонную ловушку.
Но он забыл об опасности, когда увидел то, что хотел показать ему хирург.
Магистраль. Аорта.
Она была живой.
— Похоже на северное сияние, да? — спросил Кир.
— Никогда его не видел, — выдавил из себя Густав.
— Ну, тогда на полыхающую радугу безумной расцветки.
— Вроде того.
В широко раскрытых глазах странника отражалось чудо, которое, по словам хирурга, убивало людей. Широченное поле или дорога гигантских масштабов, опоясывающая Землю, ночью наполнялась причудливыми вихрями вспыхивающих, рождающихся и мгновенно гаснущих огней.
Масса эта неторопливо текла по аорте, словно подтаявшее клубничное мороженое, капающее из конуса вафельного рожка.
Аорта мерцала. В ней проносились фейерверки, а то возникал невидимый водоворот, скручивающий, хватающий и пожирающий все цвета, находящиеся рядом, и заново рождающий новые оттенки.
— Просто божественно! — только и смог произнести Густав.
— На самом деле это приманка.