— Можно было и сжечь.
— Это не по-земному, — сказала Ира. Голос ее звучал глухо, глаза покраснели, но она не плакала. Переживала, но слез не лила.
Густаву это понравилось, потому что иначе он мог бы предположить, что жена хирурга испытывает чувство вины. За действия мужа, конечно же, не за себя.
— Да, не по-нашему, — сказал странник. — Но иногда мне кажется, что сжечь — это для живых проще. Мертвым ведь все равно, как с ними поступят.
— Уже поздно что-то менять. — Кир зевнул. — Тем более такую сложную работу провернули. Ты будешь говорить, Густав? Согласно традициям. В конце концов, это человек, а не дохлая ворона.
Странник поднес к лицу ладони и подышал на них.
— Он был хорошим человеком. Наверное. Если бы не обстоятельства, — сказал он. — У меня все.
— Мы присоединяемся к словам странника, — сказал Кир, обнимая Иру. — Аминь. Пришло время закопать его.
— Постой. — Странник покачал головой. — Я хочу спросить: что ты обнаружил у него в голове?
— Ничего. Только передатчик без батареек.
— Вообще ничего? То есть непонятно, как ему удалили питательный элемент, обойдя защиту? Никаких зацепок?
— Никаких. — Кир шмыгнул носом и отвел глаза в сторону.
Густав насторожился:
— Ты чего-то недоговариваешь?
— Тебе все равно этого не понять.
— Возможно, я не пойму из твоих слов половину, но другую вполне усвою, ты же на иньере разговариваешь.
— Что ж, хорошо, — сказал Кир.
Ира с тревогой посмотрела на мужа, но тот нежно чмокнул ее в нос.
— Когда я делал вскрытие, то, естественно, больше всего меня интересовала его голова, хотя я не забыл исследовать и все тело. В нем я не обнаружил ничего сверхъестественного, а вот в голове — да. Вернее, это было сверхсовременное вмешательство. Та операция, на которую отважился взломщик, по извлечению питательного элемента, была проведена очень качественно и аккуратно. Я предполагаю, что биохимическая батарейка удаляется инструментом, действующим ровно наоборот, чем тот, который ее устанавливал. Откуда такая мысль? На передатчике есть естественный шов, через который засовывается вся начинка, но он закрыт путем наращивания, типа биоспайки. То есть он как бы есть, но найти его неспециалисту трудно. Беглец же нашел и сделал надрез именно по нему.
— Что в этом особенного? Он же бывший хирург!
— Не всякий даже действующий хирург отыщет производственный шов. Для того чтобы найти производственный шов, нужна специальная просветка или анализ на целостность — черт его знает, что именно! Но у меня никогда не было устройств, которые могли бы сделать это. У него же они есть. И еще. Шов — единственное место на передатчике, где нет сигнальных нейроволокон. Сигнальные нейроволокна сообщают процессору о том, повреждена оболочка или нет, это простейшее устройство, вроде реле электроцепи. На разрезе они обрываются. И необходим очень тонкий, уверенный надрез, чтобы пройти как раз по безопасному каналу. Короче говоря, беглец выполнил эту операцию превосходно.