Деланно беспечным тоном она спросила:
— Где мы собираемся обедать?
— Я сделал заказ в ресторане отеля «Амбассадор», — сказал он, пока они спускались в вестибюль небоскреба.
Келли слегка присвистнула:
— Дорогой вкус, — ответила она.
— Почему бы и нет? — ответил он с улыбкой, — тем более, если платите вы.
— Я плачу?
— Ну да! Это часть вашей кампании по уламыванию меня остаться на вашей станции.
— Это странно, — сказала Келли, в ее голосе сквозило удивление, — а я думала вы пригласили меня, чтобы убедить в том, что мне следует оставить вас на станции.
— Леди, вы уже знаете, что хотите, чтобы я остался, — произнес он самоуверенно, — единственно, о чем осталось договориться, — это о цене.
— Если дело только в этом, зачем нам вся эта затея с обедом? Мы могли обговорить эту незначительную деталь в моем офисе.
В акценте, который она сделала на слове «незначительную», слышался сарказм, который не укрылся от ее собеседника.
— Затем, что мне нравится, когда красивая женщина выводит меня в свет время от времени. Это полезно для моего внутреннего «я».
— Подозреваю, что ваше внутреннее «я» не нуждается в моей помощи, — ответила она, засмеявшись.
На несколько, казалось, бесконечных секунд между ними повисла тишина, пока он не сказал совершенно серьезно:
— А вот здесь, возможно, вас ждет сюрприз, леди-босс.
После этого он отвернулся и стал грустно смотреть в окно, пока такси с трудом пробиралось к «Амбассадору» в наступившем часе пик. «Каким сгустком противоречий оказался этот человек», — подумала про себя Келли, пристально разглядывая его. С одной стороны, Грант держался абсолютно спокойно — уравновешенный человек, довольный собой и своим местом под солнцем. И вместе с тем в его глазах можно было разглядеть тень неуверенности, когда он обнаруживал ранимость, которую большинство мужчин стараются скрыть.
Повернувшись наконец к ней, он спросил:
— О чем вы думаете?
Слегка поколебавшись, она призналась:
— Я просто напомнила себе, что вещи и люди не всегда оказываются тем, чем они кажутся на первый взгляд.
— Люди действительно редко, — поправил он ее, — мы превратились в поколение профессиональных обманщиков, особенно в том, что касается наших чувств. Вот, например, когда в последний раз вы говорили кому-нибудь всю правду о том, что вы думаете и чувствуете?
— Говорить чистую неприукрашенную правду не всегда к лучшему, — не согласилась она.
— А все остальное — ложь, — сказал он решительно, — никто не выигрывает, когда начинается вранье.
— Возможно и так, но я встречала массу людей, которые причиняли боль друг другу, говоря при этом, что хотят быть честными.