— Ты уехал из дома, чтобы быть подальше от отца? — спросила она.
Хэнк потянул ручной тормоз и повернулся лицом к ней.
— Вернее, я сбежал, потому что он выгнал меня. Однажды мы подрались, и когда я вернулся через четыре дня пьяный, он орал так, что стекла дрожали.
— Похоже, ты это заслужил, — заметила Алекс.
Хэнк поскреб подбородок.
— Возможно. Не думаю, что он действительно хотел меня выгнать, но я понимал, что ничего хорошего не выйдет, если я останусь. Меня тогда уже неплохо знали в местных кругах родео, и я решил стать профессионалом. Я бросил школу, приврал насчет возраста и получил членскую карточку ПАКР. — Она непонимающе заморгала, и Хэнк уточнил: — Профессиональной ассоциации ковбоев родео.
— Но разве можно бросить дом, в котором вырос, свою семью?
Ее глаза расширились и смотрели на него мрачно, обвиняюще. Смущенный ее явной болью, он понизил голос.
— Я думаю, многие так поступают, Алекс. Ты ведь уехала?
Она покачала головой, и солнечный луч, пробившийся сквозь заднее стекло, заиграл в ее распущенных волосах.
Ему безумно захотелось зарыться в этот каштановый шелк.
— Я это сделала не по своей воле. Я… — Она отвернулась, и ей в глаза бросился дорожный знак. — Мы остановились.
— Минут пять назад.
— Да, я и не заметила.
Он усмехнулся.
— Правда?
— Прости мое любопытство, но я…
— Не извиняйся. Итак, почему же это случилось?
Она резко повернулась к нему.
— Слушай, зачем тебе знать о моем прошлом?
— А зачем тебе знать о моем? — парировал он.
Краска залила ее щеки. Алекс отвернулась.
— Ты забыл, что я южанка, вспомнил? Мы любопытны.
— Ты доказывала мне пару дней назад, что следует обсуждать вопросы, что нужно доверять друг другу. Почему бы тебе тоже не попробовать?
— Хорошо. — Она тяжело вздохнула. — Ты хочешь слушать всю историю сейчас? Почему бы нам не отложить разговор? На обратном пути будет масса времени.
Хэнк изучающе посмотрел на нее. Она обещала, но он не сомневался, что она попытается уклониться от разговора.
— Ты стыдишься своего прошлого?
— Не совсем так.
— Тогда что же?
Она взорвалась.
— Ненавижу, когда меня жалеют! Все, сказала! Доволен?
— Нет. Ты, как обычно, не сказала ничего. Почему я буду жалеть тебя?
— Потому что я выросла в сиротском приюте!
Хэнк откинулся на спинку. Он читал «Оливера Твиста», слышал истории об ужасах в сиротских приютах и знал детей, которые жили с приемными родителями. Но ему не приходилось встречать человека, выросшего в сиротском приюте. По крайней мере, он не знал таких людей.
У него сразу возникли сотни вопросов. Знала ли она родителей? Хотела ли, чтобы ее удочерили? Но он знал, что на расспросы уйдет много времени.