— Сам-то он кто? По профессии?
— Конструктор. Хороший, но не ах!
— И никто другой тебе за это время не нравился?
— Если бы! — с горечью бросила она.
— Так, — сказал Батышев, — ясно. Дай-ка сообразить… И опять она посмотрела на него, как больная на врача — с доверием и надеждой.
Батышев задумался, но ненадолго. Теперь, когда он знал все или, по крайней мере, основное, девушка не казалась такой уж сложной. Двадцать один год — просто молода. Вполне нормальная первая любовь — безрассудная, безнадежная, все как положено. Только нелепо затянулась. Хотя и это естественно: ведь тогда, на берегу, у девчонки был сильнейший эмоциональный шок. Еще бы! Ночь, костер, река, странный, умный, грустный мужчина — и на песчаной косе голая дрожащая девочка, у которой все впервые. От одного количества впечатлений можно получить нервный сдвиг! Кстати, при такой шикарной декорации мужчине вовсе не обязательно быть умным и странным. Вполне достаточно просто — быть. Хорошо еще, парень удовлетворился эстетическим удовольствием…
— Чему вы улыбаетесь? — спросила девушка.
— Так, — сказал он. — Мне бы твои заботы вместе с твоими годами.
Теперь, когда девушка была ему ясна, она сразу стала проще и ближе. И у драмы ее непременно должен был отыскаться благополучный конец. Все-таки прекрасная вещь первая любовь, особенно если удается вовремя от нее избавиться.
Батышеву уже не думалось о сне, его тянуло к дальнейшему разговору, как умелого шахматиста, стоящего за спиной новичка, тянет подсказать выигрывающий ход.
Он снова улыбнулся, и Марина спросила:
— Я какую-нибудь глупость выдала, да?
— Знаешь что? — сказал Батышев. — Там еще вроде по сухарю осталось. Поставь чайник, а?
Девушка прошла на кухню, и он, не дождавшись, пошел за ней, встал рядом и начал объяснять то, что ему самому в общем было уже ясно.
— Видишь ли, — начал он мягко, — может быть, дело вообще не в нем. Только в тебе. Семнадцать лет! Ну, не попадись тебе тогда он — все равно бы в кого-нибудь влюбилась. Возраст такой! Через месяц, через год… Ты просто была обречена на любовь, а он оказался в нужном месте в нужный момент.
Она слушала внимательно, не протестуя.
— Правда, это длится уже четыре года, — признал Батышев. — Срок! Весьма немалый срок для первой любви. Но, в принципе, все могло кончиться куда быстрей. Знаешь, в каком случае? Если бы он пошел тебе навстречу. Пойми — это элементарная психологическая ситуация. Когда ребенку не дают игрушку, он неделю ревет. А взял в руки — и тут же бросил. В общем, — он поднял палец, — тот самый запретный плод. Прекрасно, что он к тебе не притронулся. Но поверь — если бы у тебя с ним что-нибудь было… Ты понимаешь, что я имею в виду?