Мать Бонэма купила первый настоящий барабан сыну, когда тому было десять. А вскоре отец принёс домой настоящую ударную установку, подержанную и немного обветшалую. Кое-где была ржавчина, но Джон любил её. Его расстраивало, если кто-то из друзей или других барабанщиков не лелеял свой инструмент так, как по его мнению, он того заслуживал. Для Бонзо подобное пренебрежение было сравнимо с насилием над ребёнком. Музыка стала его первой страстью, и если он не играл хотя бы день, то чувствовал, словно день прожит зря.
Вскоре после окончания школы, когда Ринго Старр был в Англии предметом зависти любого юноши с палочками в руках, Бонзо ступил на путь зарабатывания на жизнь музыкой. Он играл с Терри Уэббом и его группой The Spiders. Они одевались в фиолетовые пиджаки с галстуком-шнурком, а волосы зализывали назад. Тогда его игра была спокойнее и более контролируемая, чем потом.
Как и с Плантом, на Бонэма давили предки, чтобы он бросил музыку. «В мире есть много честной работы, Джон, — говорил ему отец. — Ты можешь достойно зарабатывать, если действительно захочешь этого». Отец Бонэма был плотником и каменщиком, и Джон помогал ему какое-то время, отложив палочки в сторону в обмен на кувалду. Но он любил музыку — ничто больше не делало его таким счастливым — и вскоре он снова играл с группами: The Nicky James Movement, A Way of Life, a также со Steve Brett and the Mavericks.
Джон верил, что музыка — это лучшее, что он может делать, но тем не менее он превратился в очередного голодного артиста. В восемнадцать он встретил свою будущую жену Пэт, а она была достаточно благоразумна, чтобы выйти замуж за того, чьё будущее скорее проблематично, нежели перспективно. Но Бонэм был настойчив.
— Это вопрос времени, — говорил он Пэт. — у меня получится, если ты будешь верить в меня.
Несмотря на некоторые шансы, она не верила. Но всё же Пэт сдалась, и они переехали в трейлер и стали жить вместе. Бывало, когда Бонзо был расстроен слабым развитием карьеры, или выходил из себя от того, что реальность не оправдывала его ожидания, он обещал Пэт, что бросит, если ничего не изменится. Но это были пустые обещания, и оба это понимали. Музыка была неотъемлемой частью его. Он никогда не думал серьёзно бросить музыку.
Время от времени Бонзо стоило пойти на паперть, чем выступать. Когда он играл в Nicky James Movement, группа так часто была на мели, что выступала на аппаратуре, за которую не до конца расплатилась. После выступления оборудование конфисковали из-за отсутствия средств. «Так хорошую музыку делать нельзя», — думал Джон, но в тот момент альтернативы не было. Он был очень предан тем, кто позволял ему играть с ними; он любил чувствовать себя частью группы, чувство, которое пронёс сквозь долгую историю Led Zeppelin. Даже в те трудные времена, молва о Бонзо распространилась далеко: «Он лучший барабанщик в Англии»… «Он играет так громко, что вы даже думать в это время не сможете»… «Он ломает больше палочек за неделю, чем большинство за всю жизнь».