Знаменитый историк Соловьев, собравший большое число архивных данных о Булавинском восстании, видел в нем, как и в других казачьих бунтах, анархическое, разрушительное начало, направленное против государства, его установлений. А государство он считал двигателем истории, прогресса. Булавина называл «новым Разиным». Костомаров видел в казачестве, его бунтах «противодействие старого новому», зародыш разрушения, анархического бунта. То же характерно и для других историков дворянского и буржуазного толка. От них пошли выдумки и басни о «лживости и хвастовстве» булавинских манифестов, о сообщничестве Булавина и Мазепы, и эта нелепая версия нашла отражение даже в пушкинской «Полтаве»:
Повсюду тайно сеют яд
Его подосланные слуги:
Там на Дону казачьи круги
Они с Булавиным мутят.
Лишь Плеханов порвал с подобной традицией: в его представлении Булавин — один из «титанов» «народнореволюционной борьбы», наподобие Болотникова, Разина и Пугачева.
После Октябрьской революции отношение к народным восстаниям, в том числе и Булавинскому, меняется. Его ставят в связь с выступлениями крестьян-бедняков. Именуют даже «народной революционной вспышкой», а в воззваниях Булавина отмечаются «демократические лозунги»: «обещание дать простому народу хоть миг довольства и счастья», «свободу для беглых, измученных и обворованных помещиками людей» (Н. Н. Фирсов, 1924 г.).
Позднее, в 1930-е годы, появляются научно-популярные труды В. И. Лебедева, Н. С. Чаева, С. Г. Томсинского. В них дается высокая оценка движению, которое они называют то «казацко-крестьянским», то «крупнейшим крестьянско-казацким» восстанием, то «мощной крестьянской войной, переплетенной с колониальной революцией угнетенных народностей».
Обстановка общественно-политического подъема после Октября, пристальное внимание к революционным выступлениям против самодержавия в прошлом, недостаточно высокий теоретический, профессиональный уровень молодой советской науки объясняют свойственные работам 20— 30-х годов преувеличения, теоретические ошибки («революционная вспышка» начала XVIII в., терминологические неточности и противоречия в определении характера крестьянской войны; тем более — выступления нерусских народов — «колониальная революция»!!).
Тогда же и позднее, вплоть до 60-х годов, выходят в свет романы и другие литературные произведения (Н. А. Задонский, Д. И. Петров-Бирюк, А. Г. Савельев и др.). В них подчеркивается роль народа в восстании, но преувеличивается роль казачьей верхушки; Булавин изображен самоубийцей в соответствии со лживой версией Зерщикова.