— Так они, господин подполковник, поселены там по указу великого государя. Если их ныне в Русь выслать, то у нас на Дону на тех указных местах не останетца жить ни единова человека.
— А тех, кто приходил на Дон после 1700 году?
— Тех мы всех выслали еще до той стольничьей присылки. И впредь таких принимать не велели под смертною казнью.
— Так, так... — Все видели, что Долгорукий сомневается в том, что говорит Максимов. — Верить тому не мочно, атаман. Разбор и переписка покажут. Государю о тех беглых многое есть челобитье от розных помещиков и вотчинников: их люди и крестьяне, бегая со многими их крадеными пожитками, ухораниваютца в верхних донских городках. Розыск должен быть, господа казаки! А за то, что государева дьяка Горчакова держали за караулом, воровского атамана Булавина арестовать надобно.
Твердость, непреклонная воля князя, за которыми все чувствовали жесткую руку Петра, заставили старшину и казаков отступить. Но не во всем. Казаки, присутствовавшие на круге, состояли в основном из жителей Черкасска и соседних островных станиц. И они, и старшина согласились в конце концов на том, что Долгорукий с отрядом, минуя Черкасск, пойдет для сыска беглых вверх по Дону. В столице они согласиться на тот розыск отказались. Князь, скрепя сердце, не возражал — и на том спасибо!
Лукьян Максимов и старшина от имени Войска вручили Долгорукому «сказку», изложили в ней причины невозможности провести перепись и сыск беглых в Черкасске. Повторили то, что атаман говорил на круге. На том обе стороны и сошлись. Долгорукий, хотя и неполностью, добился того, что хотел. В Черкасске-то, поди, проживало много беглых! Однако он все же получил согласие провести розыск по всей остальной территории Дона. Старшина черкасская, к своему великому облегчению, сумела отвести сыщиков-карателей от Черкасска и новоприхожих своих работников.
Старшине хотелось побыстрей проводить долгоруковский отряд со своего острова. Чтобы ускорить дело и показать свою лояльность царскому распоряжению, войсковой атаман с товарищи выделили в помощь князю человек сто сорок со старшинами, писарями и работниками. Из значных с князем отрядили Савельева, Саламату, Машлыкина, Петрова Ефрема, Мажару и других.
Несколько дней прошло в сборах. В начале сентября отряд Долгорукого, без малого в трех с половиной сотнях человек, выступил из Черкасска вверх по Дону. Пришли в Манычский юрт. Собрали немногих его жителей, и новоприхожих здесь не оказалось — после розыска нашли одного только беглого. В Багаевской станице на следующий день оказалось побольше — одиннадцать, в Бесергеневской — двое; да в Багаевской — четырнадцать жен, мужья которых, тоже из новоприхожих, ушли вместе с другими донскими казаками в военный поход, в Польшу. Улов оказался небольшим. Да князь и не ожидал иного. Понимал, что казаки, из старожилых, прячут беглых, а те, конечно, не хотели попадаться на глаза Долгорукому и его команде.