Булавин пишет письма в Черкасск, пытается договориться со старшинами, казаками, исходя из достигнутого ранее согласия, очень, впрочем, уклончивого со стороны домовитых. Но старшина от него отвернулась, хотя некоторые ее представители (тот же Зерщиков и, вероятно, другие) отмалчивались, таили свои оппозиционные по отношению к московским властям настроения.
Не добившись поддержки со стороны черкасской старшины, Булавин продолжал начатое дело, которое, как он был убежден, касалось всего вольного Дона. Он не скрывал своих намерений, говорил о них в тех городках, в которых побывал после шульгинских событий. Несколько дней спустя он пришел в Старый Боровский городок. Казак Владимир Мануйлов, из Острогожского полка Ивана Тевяшова, в тот день как раз был в городке и видел повстанческого атамана. С ним пришло 500 конных и 500 пеших повстанцев.
Атаман Старо-Боровского городка со всеми казаками встретили их с хлебом, вином и медом. Булавина, его полковников — Лоскута, «про которого сказывают, что он был при Стеньке Разине лет с 7»; сына староайдарского атамана (М. С. Драного) и коротоякского подьячего, 50 сотников проводили в станичную избу. Остальные расположились вокруг, расседлали лошадей, разбились на кучки, снедали и разговаривали. В избе же станичной за угощением атаман выспрашивал Булавина:
— Вот ты, Кондрат Афанасьевич, вместе с казаками начали дело великое — заколыхали всем государством. А что будете делать, если придут войска из Руси? Тогда и сами пропадете, и нам тоже пропасть же будет!
— Не бойтесь, атаманы-молодцы и все казаки донские! — Повеселевший после чарки-другой Булавин говорил возбужденно, весело и уверенно. — Дело то я зачал делать непросто. Был я до того в Астрахани, и в Запорожье, и на Терках. И они, астраханцы и запорожцы, и терченя, все мне присягу дали, что им быть ко мне на вспоможение в товарищи. И вскоре они к нам будут.
— А сейчас что ты собираешься делать?
— Ныне пойдем мы по казачьим городкам: в Новое Боровское, в Краснянск, на Сухарев, на Кабанье, на Меловой Брод, на Сватовы Лучки, на Бахмут.
— Для чего?
— Будем, идучи, казаков к себе приворачивать. А которые с нами не пойдут, тех, вернувшись назад, будем жечь, а животы грабить.
— Ну, а потом?
— Как городки к себе склоним, пойдем по городкам Изюмского полку и до Рыбного. Пополнимся конями, и ружьем, и платьем для того, что у нас собралось много бурлаков, бесконных, безоружейных и безодежных. После того пойдем в Азов и на Таганрог, освободим ссылочных и каторжных, которые будут нам верные товарищи. А на весну, собравшись, пойдем на Воронеж и до Москвы. И, идучи, которые не будут к нам уклоняться, тех станем бить.