— Почему, Федор Иванович? — удивился Белявин.
— Да как же, сорвал я тебе, брат, твой воскресный отдых. Не знаю, как ты, а Надюша твоя наверняка вспоминает меня недобрым словом. — Лицо майора снова стало серьезным. — Ей, как жене контрразведчика, придется привыкать к неожиданностям. У нас часто так — задумаешь одно, и вдруг получается другое…
Майор нахмурил брови и четко, тоном приказа сказал:
— Сейчас же выезжайте в Каширскую. Явитесь к уполномоченному КГБ капитану Зайченко. Вместе с ним поедете в военные лагери и организуете прочесывание лесного массива. — Майор внимательно, испытующе посмотрел на Белявина. — Мне кажется, лейтенант, что возле Каширской завязывается сложный узелок. Самолет напрасно не посылали бы… Так что будьте особенно бдительны… Все время держите связь со мной. Ясно?
— Ясно, товарищ майор! — четко ответил Белявин.
В глазах майора мелькнула и погасла ироническая искорка.
— Хорошо, что ясно! Только помни, Николай Борисович, что в нашем деле ничто не лежит на поверхности. В глубь надо заглядывать, в самую глубь… И не оставлять без внимания ни одной самой ничтожной мелочи… Смотри, чтобы опять фотокорреспондента не поймать… Иди! Машина ждет!
Белявин покраснел и, козырнув, выбежал из кабинета.
Торопливо шагая по коридору, он с досадой вспоминал историю с фотокорреспондентом, о которой напомнил ему майор… Из небольшого приморского селения поступили сведения о том, что у берега обнаружена затопленная резиновая лодка неизвестного происхождения. Белявин выехал туда. Ему показался подозрительным человек в серой фетровой шляпе, фотографирующий окрестности селения. Он задержал неизвестного, у которого оказалось просроченное удостоверение фотокорреспондента одной из московских газет. При проверке неизвестный оказался настоящим фотокорреспондентом. А диверсанта, высадившегося с подводной лодки, задержали колхозники в пятидесяти километрах от приморского селения.
Тогда майор Величко, впервые за два года совместной работы, рассердился на Николая и строго отчитал его. Он говорил о том, каком внимательным и осторожным должен быть контрразведчик. С едкой иронией он высмеивал горе-разведчиков, которые непродуманно, без должных оснований подозревают всех и каждого и оскорбляют достоинство советских людей, компрометируют наши разведывательные органы. Эти суровые, справедливые слова Николай запомнил на всю жизнь…
…На улице уже было светло. Дворники мели тротуары, розовые от зари. Садовники поливали скверы, и струи воды, вырывающиеся из резиновых шлангов, тоже казались розовыми. Две девушки в рабочих, заляпанных краской, комбинезонах, перебежали дорогу перед самой машиной и, когда шофер-старшина сердито погрозил им кулаком, вдруг остановились, засмеялись и принялись махать руками.