Но если бы все в мире шло хорошо, то мы были бы уж слишком счастливы, а не на то нас Бог создал.
Сабреташ очень огорчился, застав Вишенку больной в постели. Он предвидел, что потрясение от встречи с Мино не обойдется без дурных последствий, расстроит здоровье Вишенки. Но Сабреташ не унывает, напротив, он старается успокоить, развеселить больную.
— Ничего, пройдет, позовем доктора, пропишет вам, что нужно, и вылечит вас.
— Но надо будет доктору заплатить, а я уж и так вам в тягость!
— В тягость! Не повторяйте никогда это слово, а то я подумаю, что вы меня считаете за эгоиста, за человека бессердечного. Слава богу, у меня есть здоровые руки, я в силах еще работать… К тому же труд — моя жизнь, мое счастье. Я бы захворал от праздности, если бы пришлось бродить без дела целый день либо сидеть на одном месте. Движение, действие — вот моя натура. Будь жив мой старик-отец, я бы для него трудился; его потерял, а вас нашел. И теперь опять не одинок на свете, есть кого любить. И, черт возьми, когда сам сделаюсь калекой, дряхлым стариком, тогда ваша будет очередь кормить меня. Я же причина ваших бедствий. Хорошо помню гостеприимство ваше в гостинице Шатулье. Но довольно об этом говорить. Не мучьте больше себя размышлениями, малютка. Я вам приведу доктора, который вас вылечит.
Доктор не нашел болезни опасной, но все таки советовал Вишенке лежать в постели.
Живительно как Сабреташ везде поспевал. Ходил за больной, бегал за лекарством, приискивал себе работу. Он хотел нанять сиделку, но Вишенка не согласилась, и, к сожалению, у него так мало было занятья, что сам имел время сидеть дома и прислуживать больной. Но иногда Сабреташ без нужды уходил, чтобы Вишенка не заметила у него недостатка работы, и всегда придумывал какую-нибудь причину своему скорому возвращению. Забота о спокойствии молодой девушки заставляла его бросаться на выдумки. То он забыл адрес, записку, то деньги не взял на покупку щеток или красок. Он не хотел, чтобы Вишенка догадалась, что, переехав, лишился знакомых, доставлявших ему работу в прежнем квартале, а в новом тоже еще ничего не нашел.
Но какие были деньги, скоро издержались и в одно прекрасное утро после ухода доктора, когда пришлось идти за лекарством, Сабреташ, пошарив во всех ящиках и карманах, не отыскав более четырнадцати су, остановился посреди комнаты и крепко задумался. Судя по озабоченному выражению лица и нахмуренным бровям, нелегко было ему придумать, как выйти из затруднительного положения. Наконец Сабреташ гневно топнул ногой и принялся шагать по комнате, восклицая: