— Вероятно, отставку. Все-таки посмотрим, лишь бы были хорошенькие актрисы.
— Актрисы все хорошенькие, сударь, исключая двух, но это, верно, матери или тетки.
— Стало быть, там две старухи, а сколько молодых?
— Четыре, сударь.
— Гм… есть из чего выбрать, а где они все остановились?
— Здесь же, сударь, в моей гостинице.
— О, это прекрасно.
И приказчик устремился к зеркалу, чтобы поправить волосы, воротник, галстук, подтянуть помочи и осмотреть панталоны, хорошо ли они обрисовывают его ноги. Довольный собой, он, вынимая сигару, приказал хозяину:
— Подайте огня.
— Вот, сударь.
— Я здесь обедаю, поставьте мне прибор, чтоб было два граненых стакана для мадеры, бордо и для шампанского бокал… Теперь я иду по делам, снесите мой чемодан в одну из лучших комнат, и чтобы все было через час готово. Позволяю вам трубить по всему городу о той чести, которую я оказал вам, остановившись в вашей гостинице.
— Слушаюсь, сударь.
Хозяин поспешил накрыть ему на стол в общем зале, однако вместо двух поставил пять стаканов, думая про себя, что лишнее не помешают.
Актеры между тем компанией отправились гулять по городу, заходя в лучшие кафе, громко рассуждая о прелести предстоящего спектакля и о том успехе, которым пользовались эти представления в величайших городах Франции. Подобные разговоры всегда привлекают внимание ротозеев и вообще публику, посещающую кафе-рестораны. Сразу начались толки о том, что приехали великие артисты, которые едва ли дадут более одного представления, потому надо пользоваться случаем и поспешить в театр. Это называется: пустить пыль в глаза, составить себе огласку, но такая дипломатия везде в ходу, в мире политическом, коммерческом, финансовом, литературном. Прочтите последний лист газеты, где печатаются объявления, прочтите любую афишку, наклеенную на углах самой отдаленной улицы, и скажите, где только не пускают мыльных пузырей?
Спрашивается: отчего же и странствующим актерам не воспользоваться этим средством?
Госпожа Гратанбуль осталась в гостинице одна, с тем чтоб перечесть пьесы, которые придется подсказывать вечером: она отправилась к трактирщику попросить у него щепотку табаку, но, проходя через столовую, остановилась, пораженная великолепием прибора и количеством стаканов.
— Ишь какой славный прибор! Для кого это?
— Для проезжего, который здесь остановился. Он, уходя, заказал обед и сейчас вернется.
— Мне нечего вас спрашивать, комильфотный ли этот господин, сейчас видно уже по тому, что, если у него стоять пять стаканов вокруг тарелки, тот не может же быть шалопай какой-нибудь. Это верные признаки порядочности. У него должна быть и карета?