Лестер был все время рядом, все пытался понять, что у Клейтона на душе. После ужина они стояли, облокотившись на новую изгородь кораля. Оба испытывали чувство гордости за сделанную работу. Осенний вечер был прохладен; звезды алмазами высыпали на безлунном небе, бросая тусклый свет на прерию, чуть подсвечивая горный хребет. А загадочная тишина, тишина неведомых мест, навевала разные мысли.
— Тебе здесь будет нелегко, Лес, — негромко сказал Клейтон. — Еще столько работы. И никого рядом, чтобы помочь. К тому же колодец пересыхает.
— Надо бы его углубить футов на двадцать. Ты уедешь — мои парни мне помогут.
— Конечно. А земля здесь хорошая. Что да, то да. Отличная земля. И дух от нее какой-то особенный, чистый и свободный.
— Понимаю, понимаю. Уйдешь из долины — тебе везде так покажется.
Клейтон замолчал — он задумался. С неба сорвалась звезда и, прочертив в небе над горами белую дугу, исчезла где-то за перевалом.
— Почему бы тебе не остаться здесь, Клей? Работали бы мы с тобой вместе на этой земле. Здесь ее много, намного больше, чем мне надо. Ты мог бы пригнать сюда хороший скот. Сам ведь говоришь, земля здесь хорошая. Ну, что скажешь?
Клейтон задумался, покусывая кончик языка.
— Не знаю, что и сказать, — тихо ответил он.
— Я тебе давно уже говорил, эта долина — гиблое место. Ее лучшие дни позади. Может, люди этого не понимают, но чувствуют. Они говорят, что Гэвину давно на всех наплевать. Они говорят…
— Случилось первый раз за столько времени засушливое лето, вот и все. Думаю, Гэвин здесь ни при чем, это дело Господне.
— Конечно. Только люди привыкли, что Гэвин все решает за них и держит себя так, будто он и есть Господь. А сейчас они малость прозрели. И говорят, что Гэвин уже не тот, что ему на все наплевать — с тех самых пор, как он привез молоденькую жену с Востока. Это не я, Клей, это люди говорят. При тебе-то никто ничего такого не скажет, ты его сын. Но им надоело, что он все время ими помыкает. Они думают, что они теперь взрослые люди. А еще им не понравилось, как он обошелся с Эдом — просто бросил его помирать в этой гостинице. Мол, теперь он калека, Гэвину пользы от него никакой, он про него и забыл. А Эда оно доканывает потихоньку…
Клейтон посмотрел брату в глаза:
— Да это просто лицемерие, вот это что! Хоть один из них думает о ком-нибудь, кроме себя? Гэвин им все дал. Оставь их одних решать все дела, и они глотки друг другу перегрызут, как стая койотов!
— Я только передаю тебе, что говорят. Это не значит, что я сам так думаю…
— А я тебе говорю, что они — ничтожества! Никто за себя постоять не может. Ты помнишь Кайли и Маккендрика? Да если б я не был таким болваном и не сделал за них это грязное дело, так они бы на брюхе перед ними ползали!