— Я не возражаю о разделении обязанностей, — сказала я, пытаясь избежать взгляда с его стеклянным глазом. Мне так же не было комфортно гонять с кем-то дефектным восприятием окружающего.
— Я бы хотел переговорить с Сидни с глазу на глаз, пока она не уехала, если не возражаете, — попросил отец.
Никто не возражал, и он повел меня на кухню, закрывая за нами дверь. Мы несколько минут молчали, просто стоя друг перед другом со скрещенными на груди руками. Я внезапно посмела надеяться на то, что возможно, он привел меня сюда, чтобы извиниться за те вещи, что произошли между нами за этот последний месяц, сказать, что он прощает и любит меня. Честно говоря, я была бы счастлива, если бы он просто захотел наедине по-отечески проститься со мной.
Он пристально посмотрел на меня сверху вниз своими карими, как и у меня самой, глазами. Я только надеялась, что мои никогда не станут такими же холодными, как у него.
— Надеюсь мне не нужно напоминать, насколько это важно, как для тебя, так и для всех нас.
«Отеческая любовь так и прет».
— Нет, сэр, — ответила я. — Не нужно.
— Не знаю, можно ли снять тот позор, который ты на нас повесила, сбежав с ними, но это шаг в верном направлении. Не повторяй ошибок. Тебя будут проверять. Следуй приказам. Оберегай моройскую девочку без неприятностей. — Он вздохнул и провел рукой по своим темно-русым волосам, которые я так же унаследовала от него. Странно, я думала, что у нас так много общего… но все же мы были совершенно разными. — Слава Богу, что Кит с тобой. Следуй его указаниям. Он знает, что делать.
Я напряглась. В его голосе снова появилась нотка гордости, словно Кит был лучшим сокровищем, бродящим по земле. Мой отец видел то, что мое обучение было основательным, но когда с нами остался Кит, мой отец брал его в поездки и на уроки, частью которых я никогда не была. Моя сестра и я были в ярости. Мы всегда подозревали, что наш папочка жалел, что у него только дочери, и это было тому доказательством. Но не из-за ревности сейчас моя кровь кипела, а зубы стиснулись.
На мгновение я подумала, «а что если я ему расскажу, о том, что мне известно? Что он тогда будет думать о своем золотом мальчике?» Но глядя в жесткие глаза своего отца, я сама ответила на свой вопрос: «мне никто не поверит». Но сразу за этим последовало воспоминание о другом голосе и умоляющей меня напуганной девочке с большими карими глазами. «Не рассказывай, Сидни. Что бы ты ни делала, не рассказывай, что сделал Кит. Не рассказывай никому». Я не могла предать ее так.
Мой отец до сих пор ждал ответа. Сглотнув, я кивнула.