В неистовой злобной ярости бились окна, крушилось все, что попадалось на пути.
Пьяные шутки и смех звучали все время, пока машина мчалась от Монро к поместью Хэнчартов. Потом раздался треск ломающегося дерева, когда на пути встретился забор. Но хуже всего было ржание лошадей. Чувствовалось, что животные смертельно напуганы.
Сьюзен зажала уши ладонями и уткнулась Люку в грудь. Громкий всхлип сорвался с ее губ, и он остановил видео. Она задыхалась, глаза в ужасе расширились, когда она ощутила, как дрожь сотрясла его тело. Равная по силе дрожь охватила и ее, снова подступила тошнота.
— Ты знаешь, Шейн спланировал все это проклятое дело, — заявил Люк. — Он совершенно точно знал, что именно делает. Что именно больше всего разъярит меня и опозорит тебя.
— Бутч не знал, что это подстроено.
— Он был настолько пьян, что ничего не помнил, — Уточнил Люк. — Пленка, наверное, была для него таким же шоком, как и для тебя.
Сьюзен только могла мотать головой взад и вперед в знак отрицания. Она не могла постичь всех глубин обмана, на который пошел Шейн. Она отстранилась от Люка и повернулась к экрану.
— Посмотри на это вместе со мной, — сказал он ей, заново перемотав пленку и прокручивая снова самые тяжелые сцены.
Сьюзен глубоко, полной грудью вздохнула и посмотрела на экран. Люк увеличил громкость, и сердце ее упало, но потом она попыталась отстраниться, сделать вид, будто смотрит триллер. Один ли Бутч был в пьяном ступоре?
Она стала смотреть внимательнее, и ужас продолжился, усилился. Камера случайно выбирала сцены разрушения, пока автомобиль, полный пьяных мужчин, несся вперед. Они крушили все подряд.
Сьюзен напряглась еще больше, следя за развитием событий. Звуки надрывали ей сердце. Это было ржание призовых лошадей, которых безжалостно мучили.
Сьюзен зажала уши руками, чтобы отгородиться от лошадиных воплей страха и боли и пьяного, больного, сумасшедшего хохота мужчин в автомобиле. Желчь подступила к горлу.
— Ты должна смотреть и слушать внимательно, — сказал Люк, отнимая ее руки от ушей. — Как следует посмотри на Бутча.
На один момент на экране крупным планом возникло лицо ее брата. Он сидел на переднем пассажирском сиденье, пока мужчина на заднем направлял камеру прямо на него.
Люк остановил запись, перемотал и снова прокрутил этот кусок. Сьюзен прижала руку ко рту, чтобы поймать всхлип, слезы на минуту ослепили ее. Зрелище мальчишеского лица ее брата наполнило ее такой тоской, причинило такую боль, что жить стало почти невыносимо.
Невзирая на кошмар ситуации, она впитывала в себя его образ.