— Ладно, — решился Макс. — Не будем откладывать дело в долгий ящик. Баба — это, в некотором роде, даже «плюс». С проститутками при свечах не сидят, значит знакомая. Вперед!
Они поднялись на третий этаж, и Иванченко кивнул Прохорову:
— Надевай халат.
Из спортивной сумки Игорь достал белый медицинский халат и такую же шапочку, переоделся. Довершил маскарад очками в уродливой пластиковой оправе и вопросительно посмотрел на Иванченко:
— Сойдет?
— Больше на больного похож, чем на доктора, — проворчал тот. — Звони, ветеринар. Эдик, ты — за дверь.
— Поучи бабку щи варить, — усмехнулся Евдокимов, прижимаясь к стене за дверью. — Звони быстрее, пока никто в парадную не вошел.
Прохоров откашлялся и нажал кнопку звонка. Парой минут спустя за дверью послышались шаги, и недовольный голос поинтересовался:
— Кто там?
— «Скорая помощь», — представился Прохоров. — У вашей соседки инсульт. Нам надо спустить ее на носилках вниз. Помогите, пожалуйста. Кроме вас на площадке мужчин нет.
За дверью замолчали, разглядывая Прохорова в глазок. Потом замок щелкнул, дверь распахнулась и на порог ступил полноватый мужчина лет тридцати, с недопитым бокалом вина в руках.
— У какой еще… — начал было он, но договорить не успел: Евдокимов быстро шагнул вперед, ввинчивая кулак в подбородок глухо охнувшего бедолаги. Опрокидываясь на спину, мужчина выпустил бокал из рук, и с жалобным звоном тот разбился вдребезги у самого порога.
— Тихо! — прошипел Иванченко, подталкивая замешкавшегося Врублевского в глубь квартиры. — Весь дом разбудите! Быстро все сюда… Запирай двери.
Прохоров и Кочкин подхватили под руки плохо соображавшего после удара мужчину и поволокли в комнату. На диване, возле богато заставленного яствами стола сидела долговязая брюнетка в белой блузке и черной мини-юбке. Увидев вошедших, она широко распахнула глаза и открыла было рот, собираясь завизжать, но подскочивший к ней Евдокимов пресек эту попытку, зажав ей рот ладонью.
— Тихо, киска, — предупредил он, — а то шкурку сдеру! Тихо, поняла?!
Девушка испуганно закивала, таращась на нежданных гостей. Оторвав от торшера шнур, Евдокимов ловко скрутил ей руки за спиной и заклеил рот куском предусмотрительно захваченного лейкопластыря. Та же участь постигла и медленно приходящего в чувство хозяина квартиры. Иванченко поставил стул посреди комнаты, усадил на него коммерсанта и удовлетворенно вздохнул:
— Теперь можно и поговорить. Догадываешься, по какому поводу мы тебя навестили?
Мужчина замычал сквозь лейкопластырь, отрицательно качая головой.
— Не догадываешься, — сочувственно улыбнулся Иванченко. — Значит, за душой у тебя немало грешков, за которые и навестить могут. Сразу и не вспомнить… Я тебе помогу. Ты, козел безрогий, деньги у людей на раскрутку брал? Брал. Люди вошли в твое положение, помогли тебе, а ты? Раз денежки провернул, второй раз в ход пустил, а отдавать не торопишься… Барыши лишние накручиваешь? В общем, обиделись на тебя люди. Заступничества попросили. Отчего нам не помочь хорошим людям? Поможем…