— Эй! Тамам, бей-эфенди! Приехали! Капалы Чарши… Гранд Базаар!
Юноша очнулся. Кинул в протянутую ладонь фаэтонщика монетку. Добавил еще столько же, когда ладонь так никуда и не исчезла. Выбрался на мощенную цветной брусчаткой площадь — и очутился прямо перед низкой аркой, ведущей внутрь крытого рынка, растянувшегося на целый квартал, а то и все три.
Внутри было прохладно, довольно людно — и волшебно. Волшебным был тусклый золотистый свет, сочащийся через узкие пыльные окна и путающийся в гранях драгоценных камней, выложенных в витринах многочисленных ювелирных лавок. Волшебным был многоголосный невнятный гул — чей-то вскрик, чей-то смех, чей-то шепот, — перекрываемый воплями неутомимых зазывал. Волшебным был запах. У Артура на мгновенье закружилась голова, когда он втянул в себя аромат мокко и специй. Так, только так и не иначе и должны пахнуть сказки. «Тысяча и одна ночь», — выдохнул Артур и зажмурился, чтобы как можно дольше удержать в себе ощущение чуда. Юноша не без сожаления догадывался, что уже через минуту, когда обвыкнутся глаза и уши, когда обоняние притупится и перестанет различать необыкновенные ароматы, весь его восторг и растерянность исчезнут без следа. И Гранд Базаар, или, как его зовут турки, Капалы Чарши, станет всего лишь еще одной экзотической достопримечательностью в копилке впечатлений. Но пока…
«Ого!..» — Артур Уинсли не удержался от восхищенного возгласа. Капалы Чарши щедро открыл юноше свои тайны, стоило лишь зажмуриться и сделать несколько глубоких вдохов. Способность «слышать» предметы не доставляла Артуру особенного удовольствия. Больше раздражала. Как чересчур хорошее зрение, которое мешает его обладателю читать газеты или рассматривать картины: ведь видит он лишь волокна бумаги и мазки масла по холсту. К тому же след от сильных вещей вызывал у Артура головокружение и тошноту. Чтобы «услышать» магическое прошлое того или иного места, Артуру требовалось закрыть глаза и поменять ритм дыхания на более медленный… И тогда мир, обычный еще несколько секунд назад, мир, наполненный красками, звуками и запахами, — превращался в плоское полотно, заштрихованное следами от использованных здесь предметов. Неаккуратные и жирные выцветшие кляксы от давней и недолгой активации. Длинные тусклые полосы… кто-то несколько лет назад довольно часто использовал здесь мощную вещь. Тонкие, словно сделанные остро отточенным карандашом черточки — или сама вещь никчемна, или владелец не знает, чем обладает, или же вещь не желает подчиниться владельцу… Если же след сияет и переливается, как будто изнутри его подсвечивают электрической лампочкой, — вещь находится рядом и именно сейчас работает вовсю.