Вампиры и оборотни среди нас (Исхаков) - страница 12

Итак, VII век от Рождества Христова, местечко Лоревиль на юге нынешней Франции или на самой границе тогдашней Галлии с Италией. Рассмотрим один из наиболее характерных эпизодов. Власть Церкви номинальна и практически ничтожна. Структура ее такова: наверху Папа Римский, далее - епископы, затем - аббаты, потом - священники и монахи. В Риме и столицах "варварских королевств" Церковь заметна. В провинции ее теснят бродячие проповедники, еретики, и в первую очердь каббалисты, держащие в страхе и ужасе простой люд. Межвременье. Эпоха безжалостного покорителя, франкского короля Хлодвига канула в прошлое. Эпоха Карла Великого еще не пришла. В лоскутном королевстве хаос, развал, идеальная среда для темных сил. В местечке населения не более двух тысяч человек. Грамотных - шестеро: писарь при исполняющем должность префекта, остальные - священослужители местного прихода. Уже несколько лет полуподпольно действует секта Черного Гостя. Забитые необразованные люди, до предела запуганные сатанистами, еще продолжают днем посещать ветшающую церковь, молиться, просить о милости Господа Бога. Но по начам они с ужасом ждут "черной меты" - каждую субботу один из жителей, получивший ее, обязан отдать в жертву Черному Гостю (Вельзевулу) ребенка, жену или другого родственника. Воля поселян полностью парализована, они даже не помышляют о сопротивлении, зная, что секта могущественна, что ей покровительствует соседский барон, которому секта поставляет наркотики, вывозимые с востока, и местных малолетних девочек для разврата. Кроме того почти вся молодежь местечка, привыкшая к кровавым ночных оргиям и кровосмесительному блуду, напрочь забывшая христианские заветы, не только поддерживает сатанистов-каббалистов, но и готова в любую минуту окончательно утвердить власть Вельзевула в Лоревиле и округе. Чтобы показать свое могущество "братья" секты раз в месяц прилюдно на площади секут священника и его прислужников. События разворачиваются непредсказуемо. В мае в ночь полнолуния (на Вальпургиев шабаш) ни один из жителей не получил "черной меты". Как и обычно по этим дням все члены низовой прослойки секты (две трети населения местечка) собрались на старом кладбище, в центре которого уже стояло семиметровое чучело, олицетворяющее Черного Гостя. С приходом всех "черные братья" зажгли круговые кострища, бросили в них порошки - тяжелый наркотический дух поднялся в тихом воздухе ночного кладбища. Служители культа, сгрудившиеся, под огромным чучелом, оглашали окрестность пронзительными, призывными воплями-молитвами - они звали своего покровителя - господина Вельзевула, чей дух должен был вселиться в черное чучело, прежде, чем сам он появится здесь и примет жертвы. Надзиратели секты из молодежи бегали по рядам поселян, стоявших кругами, били без разбору старых и малых плетьми, доводили себя до экстаза. По хриплой команде одного из жрецов люди посбрасывали с себя одежды, кинули их в кострища, повернулись спиной к чучелу и согнулись в поклоне, повалились наземь, выставляя вверх зады, взбрыкивая ногами, лбом колотя в землю, в могильные плиты, надгробия, проросшую траву... Это было обычным приветствием Сатане. Потом прибежала ватага парней и приволокла три креста, сбитые с церкви. Кресты воткнули в землю под чучелом, предварительно перевернув их. Молодежь по очереди стала мочиться на кресты, подзадоривая себя дикими выкриками, безумным смехом. Буйство длилось полчаса. За это время полностью закончили сооружение сатанинского алтаря под чучелом, и под вопли и смех вывели из склепа священника. Два здоровенных совершенно голых "брата" разложили старика на алтаре, жрец Вельзевула острейшей бритвой взрезал вены, воткнул нож в грудь жертвы. - О, Великий Властелин Тьмы и Света, Господь наш Вельзевул, единственный на земле и в небе, в пучине и аду, прими жертву и приди к нам! Приди - мы молим тебя!!! Кровь ручьями потекла в ведра. Когда старик-священник затих, обескровел, его перевернули вверх ногами и распяли на одном из крестов. То же самое проделали и с остальными служителями Божьего Храма. Когда все было закончено, жрецы начали лить кровь в ноги своему идолу. Молодежь неистовствовала, но и она не могла перекрыть визга жрецов, выполняющих обряд. Наконец идол начал медленно поднимать огромные, трехметровые руки. Из утробы его раздалось хриплое рычание, лающий смех вырвался наружу. Все замерли. А главный жрец провозгласил, сильно коверкая слова, ломая чужой язык: - Господину нашему. Черному Гостю, угодно принять еще десять жертв. Братья во Сатане, вперед!!! Несколько десятков парней бросились в толпу голых и беззащитных. Они уже знали, что от них требуется. Они хватали самых красивых девушек, валили их наземь, пинали ногами, потом волокли к алтарю. Над девушками вершили массовое насилие, прежде чем их можно было убить, принести в жертву. Насилие длилось несколько часов. Истерзанных, замученных девушек закололи как и священослужителей, кровь сцедили, тела бросили в склеп. Дым валил все гуще. Толпа добропорядочных ранее, но запуганных и диких поселян начинала дуреть, звереть. Она вопила в ответ на каждый вопль, визжала, ругалась, хохотала... Кровь залила чучело-идол, и тогда все вдруг воочию увидали, как явился из Тьмы сам Черный Гость, как он вселился в чучело. И оно ожило, взлетело, начало описывать круги над кладбищем. Это была жуткая картина, от которой многие попадали ниц. Но одновременно "черные братья" ритмично забили в барабаны. Начиналась дикая оргия. Голые обезумевшие от крови, дыма, воплей, страха и экстаза мужчины и женщины, юноши и девушки, мальчики и девочки бросились друг на друга, сгорая от похоти. Черная огромная тень кружилась s ночи, закрывая полную колдовскую луну. А под тенью извивались, дергались, вжимались друг в друга сотни тел. Вакханалия продолжалась до рассвета. Потерявшие чувство меры жрецы ползали среди голых и резали их ножами, высасывали кровь, кричали что-то по-своему. Но к тому времени, когда люди стали приходить в себя и медленно расползаться по домам, ни одного из жрецов на кладбищще не было... Прошло более трех недель. В разгромленной церкви установили идол Вельзевула. Там шли еженощные бдения, малые шабаши. Местечко медленно вымирало. Люди теряли потребность работать, жить, творить... они хотели одного - дурмана, оргий, шабашей. Они пребывали в полузабытьи. И все же они покорно несли золото, серебро, ценные вещи на альтарь своему новому божеству. Они пригоняли своих коров и лошадей - все куда-то пропадало. Жрецы забирали все - кур, гусей, семена, вино, запасы вяленного мяса. Взамен они давали порочное наслаждение от служения Вельзевулу, и люди готовы были на все. И вот на двадцать второй день в ближних к кладбищу домах утром обнаружили истерзанные трупы пяти парней. Лица их были обезображены, шеи изодраны и прокушены, руки вывернуты, выломаны... Поначалу не обратили внимания. Обычаи были забыты, хотя не прошло еще месяца с того памятного шабаша. Но трупы не стали хоронить по христианским заветам. Их оставили на растерзание собакам. На следующее утро обнаружилось еще восемь трупов. Они были изуродованы сильнее прежних. Так продолжалось семь ночей кряду. Поселянам было все безразлично. На девятую ночь писарь решил разузнать в чем дело. Это был, пожалуй, единственный человек в местечке, сохранивший разум. Во время шабаша он прятался в старом заплесневелом склепе на краю кладбища. Утром ползком уполз в рощицу. Он провел все эти дни после шабаша в состоянии парализующего страха. Он боялся выявить себя как-либо, знал - не пощадят, если догадаются, что он не попал в сети Черного Гостя. И все же он решился. Угроза исходила со стороны кладбища. Писарь сразу это понял - убийства вершились по мере удаления от этого проклятого Богом места. В ночь писарь приполз на кладбище, заполз в уже знакомый склеп, отдышался и стал ждать. Около двух часов ночи, когда тьма была особо густой, его насторожил шорох, доносившийся из центральной части кладбища. Осторожно высунувшись, он увидал, что из того самого слепа, куда сбрасывали тела истерзанных девушек, выползает кто-то, поблескивая голым костянистым черепом. И он не ошибся! Поочередно из склепа выползли десять оскаленных изможденных трупов с обвисшей, сползающей с костей плотью. От страшного зрелища писарь потерял сознание. Когда он пришел в себя, было уже светло. Утром в поселении нашли двенадцать трупов с перегрызенными глотками и выдавленными глазами. На следующую ночь писарь спрятался в рощице и наблюдал оттуда. Он видел все десять черных поблескивающих костями теней, которые шли к домам. Превозмогая ужас, он пополз следом и сумел подсмотреть картину расправы над беззащитными людьми. В одном из домов, в котором жила теперь молодежь секты, охранявшая жрецов, горела лучина, все было хорошо видно. Девушка мертвец, трясущаяся словно от страшного холода, заползла в дверь, застыла на пороге, будто выбирая жертву. Парни спали на полу и лавках вповалку, они были то ли пьяны, то ли в дурмане. Писарь рассмотрел ужасный лик унырихи это был почти голый череп, с кровавыми болтающимися на жилках желтыми глазными яблоками. Непомерно большие и острые клыки торчали изо рта вверх и вниз. На костлявых пальцах были острейшие желтые когти, на ногах... ноги были нечеловеческими, это были ноги птицы - трехпалые, морщинистые, когтистые. Именно такой ногой-лапой упыриха разорвала горло лежавшего ближе к ней. Тот и шелохнуться не успел. Двоих других она одновременно придушила руками - силой она обладала исполинской, колдовской. Оставалось еще шестеро. И тогда она вдруг выпрямилась. Вскинула голову. Глаза загорелись фиолетовым огнем - какие-то пронзительные лучи стали исходить от них. Словно по команде парни проснулись, заворочались, забурчали, стали приподниматься. В глазах у них стоял ужас, их трясло не меньше, чем девушку-мертвяка. Но они были словно загипнотизированы. Они не могли ни бежать, ни руки поднять. - Я пришла к вам, - заговорила упыриха, - отдать долги. Лица и рубахи парней взмокли от чудовищного напряжения. Насильники знали точно, пощады им не будет. Но защититься не могли, участь их была ужасающа. - Нет, я не буду вас терзать так, как терзали вы меня! - проговорила упыриха и жутко осклабилась. - Я вас быстро спроважу в ад. Там вас хозяин давно заяодался. Не будет вам прощения! Она подошла к ближнему, встала на колени и на глазах у остальных, спустив с жертвы штаны, отгрызла ему гениталии. Кровь полилась на земляной пол. Все видели, какие муки испытывал парень, как его корчило, трясло, выгибало, как то бледнело, то пунцевело его лицо, градом катил пот... но ни звука, ни стона. Упыриха приподнялась и стала целовать его в шею и губы. Она целовала без передышки, все страстнее и страстнее, потом стала слегка прикусывать кожу, потом кусать, потом медленно, неторопливо жевать ее, грызть. Писарь опять потерял сознание. А утром он узнал, что всех парней постигла та же участь, что и первого, - на трупы было страшно смотреть! Следующей ночью писарь уполз из местечка. Он нашел приют у барона - тот сделал его "дураком"-шутом. Через полгода писарь скончался от болей в голове и груди.. Последние месяцы он, в свои тридцать лет, был похож на дряхлого выжившего из ума старца. И все же он успел кое-что записать, передать потомству. Еще до этого он многое рассказывал и барону и его дворовым. Никто не верил "шуту", все поднимали его на смех. Однако в Лоревиль идти не решались. Встревожился барон лишь тогда, когда сатанисты не прислали ему очередную партию малолеток для растления. Он послал гонцов в местечко. Они не вернулись. Второй отряд также пропал без вести. Тогда барон отправился в путь сам с двенадцатью бойцами-телохранителями. Он без приключений добрался до Лоревиля. И обнаружил мертвую пустыню, гиблое место. Обглоданные скелеты валялись меж обобранных пустых стен - будто жесточайший покоритель прошелся по этим местам. Сатанистов и след простыл. Барон с отрядом решили заночевать. Страхов не было, волнения тем более - ведь барону приходилось принимать участие не в одном воинском набеге на города, селения. Он знал, что такое мор и глад, смерть и победа. Но то, что ему довелось пережить этой ночью, превзошло по своей напряженности все предыдущее. Он проснулся от громкого хруста костей. Спросонья ничего не понял. Лишь потом его глаза различили страшное, изможденно-костлявое существо, которое грызло последнего из стражников. Все другие были истерзаны до полной неузнаваемости. Существо глядело на него в упор желтушными большими глазищами, чавкало, хлюпало, скрипело зубами и грызло, не переставая. Барона выручил опыт и решительность. Он слыхивал разные истории об упырях-покойниках. И на всякий случай носило собой большой серебрянный кинжал с лезвием более шестидесяти сантиметров. В этот раз он его взял с собой специально, хотя и смеялся вместе со всеми на "шутом"-писарем. Молниеносным движением он прыгнул на упыря, вонзил ему в грудь кинжал и, не выдергивая его, отскочил, бросился из дома, а потом из местечка. Он бежал через буреломы и болота, через поле и рощицу. И он вырвался. Но по странному стечению обстоятельств тоже умер через полгода после случившегося. Перед смертью он-был дряхл и безумен. Люди обнаружили проклятое место. Более полутора веков никто там более не селился. Его обходили стороной. Бытовали слухи, что почти везде, где находили пристанища жрецы и "братья" из черной секты, происходило тоже самое - гибли люди, разорялись села и городки, появлялись упыри, вороны, гиены. В других местах, где царствовали более умеренные секты дьяволопоклонников, было не так плохо, но постепенно все приходило в упадок, беднело, зарастало, вымирало. Отступившая от Бога Европа испытывала нелегкие времена.