Роджер не двигался.
Он слышал шаги позади себя и застыл, ожидая, что будет дальше. Он услышал тяжелое дыхание, чьи-то руки шарили по его бокам, пробежали по всему телу, проверяя, нет ли оружия в карманах или под мышками. У него не было оружия. Он ощутил на шее горячее дыхание, потом — прохладу, когда человек отошел.
— О’кей, двигайтесь прямо. Там две ступеньки.
Ступеньки вели в столовую, заставленную мебелью, так же как и предыдущая комната. Он находился в доме уже пять минут, а Марино не даст ему ни секунды больше получаса.
— Поверните направо и поднимайтесь по лестнице, — приказал невидимый спутник. Похоже, это был Мак-Магон.
Лестница — ряд узких крутых ступенек, покрытых ковром, проходила через небольшой зал. Роджер опирался на перила. Ступени скрипели, одна сильно прогнулась.
— Комната направо.
Он повернул направо.
Ему не следовало удивляться, но он удивился. Рики точно так же, как в доме Вебстера, лежал на кровати в углу узкой комнаты. Он был испуган больше, но, по крайней мере, жив.
Роджер задержался, обретая твердость в ногах, и вошел в комнату. Он заставил себя улыбаться, поднял, приветствуя Рики, руку и сказал голосом, который своим спокойствием удивил его самого:
— Привет, Рики. Рад видеть тебя снова.
Ребенок лежал, уставившись на него, не двигая ни одним мускулом. Но его глаза, так похожие на глаза его отца, казалось, горели тем же диким животным страхом.
— Мы скоро освободим тебя, Рики, — сказал Роджер.
— Это верно, — сказал Гиссинг, — вы это сделаете.
Он стоял позади Роджера, но не узнать его было невозможно. Это был он, собственной персоной.
— Вы скоро увидите его свободным, — сказал Гиссинг. — Вам это будет кое-чего стоить. Дядюшке Сэму это будет стоить полмиллиона долларов. Это совсем недорого. Они получат обратно и отца, и сына. Полмиллиона долларов, Вест. Вот мои условия. Повернитесь.
* * *
Роджер медленно повернулся.
Полмиллиона долларов. Это была просто цифра. И вместе с тем она означала: Гиссинг готов прийти к соглашению. Есть шанс побороться за жизнь Рики.
Гиссинг стоял в дверях. Джейберд, прислонясь к стенке, жевал жвачку и держал в огромной руке пистолет; казалось, он смотрит на Роджера сквозь ресницы.
Гиссинг был одет так же, как и в первую встречу, на руках те же бумажные перчатки. Царапина у него на левой щеке, вспухшая и покрасневшая, была заметна даже в этом тусклом свете. Он высоко держал голову, выставив вперед заостренный подбородок, и выглядел таким же самоуверенным, как и в доме Вебстера.