— Давно продолжаются эти вопли!
— Только начались. Вам от меня что-нибудь нужно?
— Постарайтесь, чтобы в кухне ничего не трогали.
— Только стул.
Роджер попросил:
— Задержитесь на минутку. — Пройдя в столовую, где около окна на столе стоял телефон, он прикрыл трубку платком и набрал номер посольства. Наверху слышались звуки шагов, но других звуков не было, никаких криков. Марино вскоре объявился.
— Роджер Вест, — представился Роджер. — Доктора пока еще нет, а он срочно нужен.
— Он будет очень скоро, — пообещал Марино своим ленивым голосом. — Я рад, что вы позвонили. Посол и комиссар собираются вместе пообедать. Комиссар был достаточно любезен и согласился, чтобы вы пришли и поговорили со мной, прежде чем отправитесь в Скотленд-Ярд.
Роджер никак на это не отреагировал.
— Что вы можете мне сообщить? — продолжал Марино.
— То, что вам обеспечено некоторое паблисити, даже если вы скажете, что состоялось ограбление. Один из соседей, вероятно, знает, что произошло. — Голос миссис Шоун можно было слышать далеко вокруг. — Постарайтесь, чтобы побыстрее прибыл доктор…
— Он уже спешит к вам, — в голосе Марино чувствовалось беспокойство. — Пит Кеннеди у вас?
— Если это такой белокурый человек, то да. Одну минутку.
Человек был Питом Кеннеди. Он поговорил с Марино, затем положил трубку и сказал:
— Мистер Вест, если я вам не нужен, то я должен уйти. Вы что-нибудь хотите от меня?
— Всего лишь увидеть свидетельство, что вы действительно Питер Кеннеди.
Тот улыбнулся, показал значок и с издевкой отсалютовал.
Роджер осмотрел комнату, проверив чашки, блюдца и все, что было на столе, пытаясь воссоздать картину случившегося. Было ясно, что Шоуны в конце ужина настолько ослабли, что еле дотащились до кровати и «спали» в течение двенадцати часов или даже больше. В десять минут девятого, когда пришла Лисса Мередит, они были в бессознательном состоянии, очнувшись, возможно, всего полчаса назад или около того.
Он обошел комнату. Она была невелика — футов пятнадцать на двадцать. Пол покрыт паласом жемчужного цвета, мебель вполне современная, изящная и дорогая, так же отличающаяся от ширпотреба, как норковая шубка от кроличьей. Все ласкало глаз. Картин не было, даже абстракционистских, только три фотографии в рамках на каминной полке. Роджер посмотрел на среднюю — мальчика с маленьким, чувствительным, испуганным лицом.
«Почему испуганное, — недоумевал Роджер. — Откуда такое выражение?»
Это было лицо ребенка, которому не хватало самоуверенности. Непонятно, откуда у Роджера появилось такое впечатление. Может быть, на него подействовали строгие суждения Лиссы о его матери? Выражение лица ребенка такое, какого он никогда не видел на лицах своих детей: будто он в беде. Он видел это выражение на лице соседского мальчика и впоследствии узнал, что его родители проводили свои дни в бесконечных ссорах. Когда они развелись, даже ребенку это пошло на пользу.