— Да, я говорил об этом со Слоаном.
— Тогда ты знаешь столько же, сколько и я. Я думаю, с Шоуном легко можно было справиться, если бы не его жена.
— Жены иногда любят видеть своих мужей, — сказал Роджер, явно намекая на свою жену.
Харди не клюнул на эту удочку:
— Марино беспокоит, что это — шпионаж и цель похищения — помешать Шоуну работать. Думаешь в этом что-то есть?
— Я такими данными не располагаю, и Марино признался, что он тоже.
— Ни у кого нет, но дело этим пахнет, — сказал Харди. — Сегодня утром появилась еще одна новость — Марино сообщил мне об этом по телефону.
Роджер знал, что он набивается на вопрос.
— Ты попал в переплет, — продолжал Харди, ничего не дождавшись. — Кажется, ты единственный свидетель.
— Свидетель чего?
— Физиономии Гиссинга, — ответил Харди, искоса наблюдая за Роджером. — Шоун не может или не хочет ни дать его словесный портрет, ни опознать по фотографии.
Роджер почувствовал интерес, но постарался не показать вида.
— Там есть эта женщина Кларис Норвуд, но мы не считаем ее надежным свидетелем, — продолжал Харди. — Ты заметил из доклада, как мало людей видело Гиссинга? Все дают различное описание. Его, конечно, видели, но он как-то мелькал мимо, незаметно приходил и уходил из своего дома на берегу. Один из наших сержантов видел его во время расследования в Париже. И это все. Надеюсь, у тебя хорошая память.
— Что касается Гиссинга, то фотографическая, — сказал Роджер. — Чего хочет Марино?
— Не спрашивай меня, — резко ответил Харди, но Роджер знал, что Марино хотел получить детальный портрет Гиссинга не просто так.
— Гиссинг все еще в стране? — заставил себя спросить Роджер.
— Если бы он был здесь, то уже сидел бы за решеткой. Или я бы уволил половину сотрудников.
Они повернули к Гросвенор-сквер. Несмотря на нависшие тяжелые облака, туристы все еще фотографировали статую Рузвельта.
Большие американские машины, подавляющие размерами все другие, кроме нескольких «роллс-ройсов» и черного «даймлера» Харди, нашли убежище под сенью развевающегося звездно-полосатого флага.
Совершенно ясно, что Харди здесь бывал раньше. Его узнали и провели к кабинету Марино, где Херб, заранее предупрежденный по телефону, открыл дверь. Он выглядел абсурдно молодым:
— Входите, джентльмены, мистер Марино как раз освободился.
Марино не встал даже ради помощника комиссара Скотленд-Ярда. Он крепко пожал руку Роджеру, посмотрел на его лицо и остался доволен. Они расселись под портретами августейших покойников.
— Я бы предложил вам выпить, но боюсь, вы скажете, что слишком рано, — сказал Марино.