Он сам был растроган, представляя Викторию в образе бабушки: сморщенные руки в пигментных пятнах, седые, подкрашенные синькой, кудри, вставная челюсть - и те же серые глаза, которые становятся круглыми и молодыми, когда она вспоминает годы любви. Жалко было лишать ее будущих приятных воспоминаний. Но и уйти красиво как-то не получалось. То ли ему не хватало решимости, то ли она удерживала его, внушала ложные иллюзии...
14
Позже, когда возможность уйти красиво была окончательно упущена, он не раз пытался понять, что ему мешало расстаться с Викторией, но не мог этого точно сказать. Ведь минуло с тех пор, страшно подумать, целых семь лет! Никогда бы не поверил, качает он головой, что способен на такие длительные отношения. Он наконец женился, у него родилась дочь, - но и это не повлияло на их с Викторией отношения. Притом, что они ни разу больше не были близки физически.
Ни разу!
С тех самых пор, как она сообщила ему о своей беременности и он пережил долгие и мучительные двадцать или тридцать секунд, не зная, то ли радоваться, то ли огорчаться, то ли надеяться, то ли отчаиваться. И когда она вышла из ванной, куда ринулась, едва успев сообщить новость, и буднично уточнила, что ребенок не от него, он мог уже только тихо радоваться - ему не надо принимать никаких решений, все решено за него, в том числе и вопрос о невозможности сексуальных отношений в ближайшие месяцы, если не годы. И с тех самых пор между ними ничего не было, если не считать приветственных и прощальных чмоканий в щечку - и двух полноценных, чувственных, затяжных поцелуев, которые достались ему по ошибке, вместо того, кому предназначались, а может, потому, что она испытывала настоятельную потребность кого-то крепко поцеловать, мужа под рукой не было, а из прочих претендентов, он был самый близкий человек... и, без сомнения, самый верный.
15
Теперь Алексею Михайловичу это кажется странным, но это так.
Он, человек непостоянный и влюбчивый, хранит верность Виктории вот уже почти семь лет. Именно ей, а не жене, которая пользуется его верностью автоматически, заодно с Викторией, притом догадываясь, кому обязана семейным покоем. Жена знает об их прежних, еще до рождения сына Виктории, отношениях. Знает, что Алексей Михайлович по-прежнему встречается с Викторией, сопровождает ее в театр или в филармонию, дарит ей цветы, а на день рождения и на 8 Марта - недорогие, но приличные духи, знает - и считает это нормальным.
Уже несколько лет, как они подружились домами - Алексей Михайлович и его жена Наталья с одной стороны, Виктория и Алексей Иванович, ее муж, - с другой. И всякий, кто не знал предыстории, нашел бы их отношения естественными: два Алексея приятельствовали по-мужски, Виктория и Наталья - по-женски. И дополнительная близость между двумя членами этого сообщества для остальных его членов только номинально оставалась тайной. То есть Алексей Михайлович и Алексей Иванович прямо между собой об этом не говорили, также как и Наталья с Викторией, но наедине с Алексеем Ивановичем Наталья могла позволить недвусмысленный намек, на что Алексей Иванович отвечал всезнающей снисходительной улыбкой.