— И тем не менее мы окажемся в разлуке, чего еще никогда не бывало.
— Теперь, когда вы замужем, все изменилось.
— В некотором роде — да, но это отнюдь не причина изменять отношение к моей подруге.
— В присмотре за крошкой Вики она зарекомендовала себя, на мой взгляд, наилучшим образом, — заметил Альберт.
— А как же иначе!
— Не предлагаете же вы везти грудного младенца в Оксфорд?
— Разумеется, нет, Альберт.
— Баронесса присматривает за детской, так ведь?
— Да, Альберт, и вы это знаете.
«Знаю, — с сожалением подумал Альберт, — но этому уже продолжаться недолго».
— В таком случае, пусть никуда не едет и присматривает за малышкой. Вики нельзя оставлять на попечение одних нянек.
Виктория сочла его доводы убедительными. Лецен действительно придется остаться.
Слава Творцу! Ему была ненавистна сама мысль, что его ребенок попал в руки Лецен. По его строгим меркам, баронесса ни в чем решительно не компетентна — но, по крайней мере, хоть сейчас удалось от нее удрать, пусть и ненадолго.
Поездка в Оксфорд прошла с большим успехом, хотя Виктория все-таки скучала по Лецен.
— Вы представляете, Альберт, — сказала она, — с пятилетнего возраста я ни разу не расставалась с баронессой.
— Долго, — сказал Альберт, а про себя подумал: «Слишком долго!»
Когда они вернулись в Букингемский дворец, Лецен встретила ее так, словно разлука их длилась несколько лет.
— Я никогда еще так не тревожилась, — сказала она. — А вдруг вы бы почувствовали недомогание, а меня рядом не оказалось?
— Если у меня недомогание и было, дражайшая Дейзи, так только из-за разлуки с вами, — ответила королева.
Герцогиня Кентская, которая совершала поездку по континенту, писала из Аморбаха, где она остановилась в доме сына, единокровного брата Виктории, принца Лайнингенского:
«Я сейчас как будто во сне. Сердце мое переполнено. Я столько думаю о тебе, об Альберте и о бесценной крошке…»
Виктория показала письмо Альберту, оно его тронуло. Год назад ее мать так не писала бы. Эта перемена в их отношениях большей частью произошла благодаря Альберту, и Виктория, может быть, поймет, что гораздо лучше быть в сердечных отношениях с собственной матерью, чем испытывать к ней чувство вражды.
— Мама так изменилась, — сказала Виктория.
— Вероятно, и вы тоже, любовь моя.
С этим она была не согласна. Она всегда ценила добрые отношения, но именно мама и этот ужасный Джон Конрой делали их невозможными.
Лецен фыркнула, когда Виктория показала ей письмо герцогини:
— Мы еще посмотрим, как долго у нее сохранится такое настроение.
— А вот Альберт рассуждает иначе и фактически много способствовал тому, чтобы эта перемена произошла.