И Альберт целиком отдался учебе. Вскоре герр Флоршютц уже аплодировал ему, а вместе с наставником — и отец, и бабушка мальчика.
— Ты умный, — хвалил его Эрнест.
Действительно, было гораздо приятней кричать от гордости, но только, разумеется, про себя. Он теперь учился очень многому, он много узнал о жизни.
Однажды он спросил Эрнеста, чем тот хотел бы заниматься, когда вырастет. Эрнест подумал немного и сказал:
— Править, как отец. Ездить верхом, охотиться, пировать, наслаждаться жизнью.
Альберт же ответил:
— А я хочу быть добрым и полезным человеком.
Эрнест обозвал его ханжой, что разозлило Альберта, и он ударил старшего брата. Эрнест не остался в долгу, и вскоре они уже катались, сцепившись, по траве.
Заставший их герр Флоршютц приказал им прекратить безобразие и за плохое поведение велел переписать по странице из Гёте.
Выполнив задание, Альберт попросил прощения:
— Это все я начал.
— Что и значит, по-твоему, быть добрым и полезным человеком? — съязвил Эрнест. — Драться с братом?
— Я вел себя дурно.
— А, ладно, — засмеялся Эрнест. — Все лучше, чем быть ханжой.
Оба засмеялись, прекрасно понимая: ничто не в состоянии разрушить их преданности друг другу; и, как только Эрнест дописал последнюю строку, они отправились в лес собирать растения для коллекции, которую они называли музеем Эрнеста — Альберта.
Так прошло два года: Альберту исполнилось двенадцать.
Тот день 1831 года принц запомнил на всю жизнь. Начинался он как самый обычный день. Все утро они с Эрнестом делали уроки, занимаясь математикой, латынью и философией, в которой Альберт преуспевал, как и в других предметах. Эрнест же никак не мог дождаться второй половины дня, когда можно будет отправиться в лес. Ему не терпелось пополнить их домашний музей редким видом бабочки, и он был уверен, что поймает ее раньше брата. Тем временем Альберт бойко отвечал на вопросы, которые задавал учитель.
Наконец герр Флоршютц закрыл лежавшую перед ним книгу и бросил взгляд на часы.
— Я хотел бы послушать вашу новую песню, — сказал он. — Надеюсь, она не хуже предыдущей?
— Лучше, — ответил Эрнест. — Брат разучил ее со мною вчера.
— Тогда с нетерпением буду ожидать вечером ее исполнения.
Альберт надеялся, что им не придется петь слишком поздно: в отличие от Эрнеста, который любил засиживаться до ночи, он предпочитал ложиться пораньше. После ужина он при первой же возможности удалялся к себе под тем предлогом, что будет читать историю или философию, а Эрнест, прекрасно зная о подлинной причине его ухода, подкрадывался к его комнате и заставал брата спящим над книгами.