— Но ты объяснила следователю, что непричастна к угону автомобиля? — с беспокойством спросила она.
— Разумеется. Но…
— Но он тебе не поверил, — мрачно констатировала Джини.
Кончита вяло усмехнулась.
— Следователя можно понять, ему каждый день говорят о своей невиновности самые разные люди. Порой убийцы и грабители банков.
— Но ты-то не из этой категории! Сама работала в полиции, ну и вообще…
— Я об этом рассказала.
— И что же следователь?
— Говорит, для меня будет лучше всего, если автомобиль найдется. В противном случае…
— Что? — быстро спросила Джини.
Ответ ее разочаровал.
— Следователь не договорил, но догадаться несложно.
Несколько мгновений Джини стояла, кусая губы.
— Неужели тебя могут упечь за решетку?
— Если рассматривать дело гипотетически, то нельзя. Однако, кто знает, какие улики могут всплыть…
Джини будто что-то кольнуло в сердце.
— Улики ведь можно состряпать.
На мгновение в трубке воцарилась тишина, затем Кончита произнесла:
— Не думаю, что Сид способен на подобный шаг. Зачем ему это?
Ах, мама, знала бы ты подоплеку наших с Сидом отношений, рассуждала бы иначе! — с горечью подумала Джини. Однако рассказывать матери о требованиях Сида ей не хотелось. Зачем расстраивать человека, который и без того места себе не находит.
— Не знаю зачем, — пробормотала она, покосившись на Джейн Фрогс, которая принялась греметь перед расхныкавшейся дочуркой погремушкой. — Но ведь Сид прекрасно понимает, что ты ни в чем не виновата, и, несмотря на это, собирается тебя увольнять!
— Оно-то так, — в очередной раз вздохнула Кончита, — однако я все же не сообщила о проступке своего сменщика…
— Ах, мама, и зачем только ты так поступила?! — не удержалась Джини.
— Как ни странно, тогда я не придавала всей истории большого значения. Бес попутал, не иначе.
— Пусть так, но к угону автомобиля ты не причастна. Нечего Сиду возводить на тебя напраслину!
— Это не он, просто полиция обязана расследовать дело.
Джини промолчала. Сама она придерживалась на сей счет иного мнения.
— Ох, мама, — вырвалось у нее спустя минуту. Ее сердце сжималось от боли.
— Я сутками только тем и занимаюсь, что ломаю голову над ситуацией, в которую угодила, — тихо произнесла Кончита. — Что делать, если меня сочтут замешанной в историю с угоном автомобиля, ума не приложу. Тюрьмы я не переживу.
Слово «тюрьма» болезненным отголоском отдалось в мозгу Джини. И тут, будто со стороны, она услышала собственный голос:
— Попробую что-нибудь сделать.
— Что ты можешь? И потом, уже поздно, дело в полиции заведено.
— Это еще ничего не значит. Я… что-нибудь придумаю. Правда, мам! Главное, не падай духом. Я постоянно думаю о тебе и верю, что все обойдется.