Габриэль была растрогана до глубины души, ощутив тепло и участие этих двух человек, которые так много значили для нее. Остальные гости, собравшиеся в сводчатом помещении бывшего храма, тоже кивали и улыбались ей, но девушка глядела мимо и их, туда, где в конце прохода ее ждал Эмиль. Его темно-каштановые волосы были чуть тронуты сединой и озарены солнечными лучами, падавшими сквозь витражное окно, чудом уцелевшее в эпоху разорения и несчастий, постигших город. За спиной Эмиля на стене выделялось ярким пятном трехцветнос сине-бело-красное полотнище.
Габриэль открыто встретила пристальный взгляд Эмиля и направилась к нему плавной походкой, шелестя шелками своего роскошного наряда. Ей с первой же встречи понравился этот человек, понравился прежде всего выражением задумчивости, таившейся в глубине его серых глаз на худощавом, немного нервном лице, своим приятным глубоким голосом и спокойной сдержанной манерой поведения. Она чувствовала, что с этим уравновешенным человеком, который был намного старше нее, она сможет забыть раз и навсегда свой скоротечный любовный роман с Филиппом, сыном ткача, — это была первая любовь семнадцатилетней Габриэль. По настоянию ее семьи, а также родителей самого Филиппа, молодые люди расстались. Родственники с обеих сторон пришли к единодушному решению и отослали Филиппа в другой город. Отец Габриэль боялся скандала в обществе, а ткач опасался лишиться работы. Сама Габриэль готова была бежать со своим любимым на край света, однако ее заперли в доме. Долгое время после этого девушка не могла успокоиться, глубоко переживая разлуку со своим возлюбленным, она страдала от мысли, что никогда больше не увидит Филиппа. Его имя с тех пор звучало для нее, словно далекая прекрасная музыка.
Габриэль хотелось верить в то, что Эмиль станет для нее другом, и на этой основе они смогут строить в дальнейшем свою совместную жизнь. Она искренне надеялась на то, что их брак окажется счастливым. Но любовь, которую Габриэль познала однажды, не освятит их союза, как и в большинстве других браков, заключенных по расчету. Однако Габриэль вовсе не сожалела об этом, она не считала, что отсутствие взаимной страстной любви сделает их супружеские отношения менее полноценными. Хотя разводы стали в эпоху Революции обычным делом и рассматривались чуть ли не как ее завоевание. Габриэль твердо решила для себя, что не нарушит однажды данной клятвы, и она хорошо знала о негативном отношении к разводу самого Эмиля. Наконец, жених двинулся ей навстречу.
— Моя дорогая Габриэль, — произнес он и, склонившись над рукой невесты, пылко поцеловал ее. Затем, пристально глядя в ее глаза, он сплел свои пальцы с ее тонкими пальчиками, затянутыми в кружевную перчатку, и оба они повернулись к чиновнику магистрата, совершавшему церемонию бракосочетания.