— Сергей Николаевич, в комнату пройти не желаете? — спрашивает меня капитан.
— И что я там потерял? Свои вещи и так все наперечет знаю, а то, что вы с собой принесли, все равно же спрячете и без меня найдете.
— Ну, знаете ли! — возмущается он.
— Знаю. И никому из присутствующих не верю. Вам — в первую очередь.
Когда на балконе обнаруживают пустые ножны от армейского штык-ножа, я ничуть не удивляюсь. Как там еще и полотенце со следами крови Умарова не нашли…
Из дивана торжественно достают десяток пистолетных патронов. На этом все результаты обыска и заканчиваются.
Полицию это нимало не смущает, и все найденное фиксируется в протоколе. Добавляю туда фразу о провокации и расписываюсь.
Снова спускаемся вниз. По дороге я рассматриваю стены когда-то родного подъезда. Вот же свиньи! Столько всего понаписали! Мордой бы вас об эту писанину повозить…
Дверь камеры снова захлопывается за моей спиной. Согнав со своего места какого-то невнятного мужичка, заваливаюсь спать. Силы надо беречь, кто знает, когда они мне еще пригодятся?
Телефонный звонок.
— Иван Егорыч? Здравствуйте, это Михалков говорит.
— Да, Никита Петрович, добрый день! Как ваше самочувствие?
— Вашими молитвами! Все хорошо. Как там наш буйный товарищ поживает?
— Обычный «сапог», и что вы только в нем нашли? Прост, как грабли. Его сейчас Марков дожимает.
— Дожмет?
— Ну, лет на пять он себе уже точно заработал, если на его художества беспристрастно глянуть.
— Всего?
— Чтобы доказать его вину в убийстве, пока недостаточно улик. Он, похоже, это понимает и ведет себя нагло.
— А что, перспектива сесть даже и на пять лет его не страшит?
— Судя по его поведению, нет. Он мужик крепкий, язык подвешен. На зоне не пропадет.
— Значит, ему есть от кого там прятаться… Есть что скрывать. Вот что, Иван Егорыч, я к вам подъеду завтра. Можете устроить мне с ним встречу?
— Да без проблем. Только зачем это вам?
— Хочу сам с ним поговорить.
Дверь камеры со скрипом приоткрылась.
— Рыжов! На выход!
В сопровождении двух полицейских топаю по коридору. Вот и второй этаж, сюда меня обычно водят на допрос. Передний конвоир стучит в дверь и, дождавшись ответа, подталкивает меня вперед.
На этот раз в кабинете Маркова нет. На его месте сидит крепкий солидный дядя в хорошем костюме. Седые волосы аккуратно зачесаны набок.
— Присаживайтесь, Сергей Николаевич.
— Спасибо. А вы, простите, кто таков будете?
— Это так важно?
— В моем-то положении? Да еще как!
— Можете звать меня Иваном Ивановичем. Вы считаете свое положение достаточно серьезным?
— А вы нет?
— Хм… оно может быть и хуже.