— Отныне я буду держать всех других женщин на почтительном от себя расстоянии, — пообещал он. — Так годится?
— Будет еще лучше, если впредь ты избавишь меня от подобных выходов в свет, — огрызнулась она. — Ты же не ценишь мое общество. Зачем такие жертвы?
— Если бы я не ценил твою компанию, то не пошел бы с тобой сейчас. Тебе не стоит ревновать, Луиза.
— Я вовсе не ревную, — ожесточилась она. — Задета моя гордость. Мне не нравится сопровождать мужчину, который позволяет себе целоваться с другими женщинами в моем присутствии.
— Если бы я был тебе безразличен, Луиза, ты не обратила бы на Эрни никакого внимания. Некоторые женщины отнеслись бы к этому более терпимо и промолчали, подумав о дополнительной выгоде для себя.
— Ну и общайся тогда с ними, если тебе нравится! — яростно выпалила Луиза. — А я не хочу быть с тобой. Ты — напыщенный индюк!
— Ах! Если это касается моего упоминания некоторых имен, то я сделал это лишь с одной целью: пресечь покровительственные замечания в твой адрес.
— Мне плевать на них. Если люди хотят навязать мне свое покровительство, то, по-моему, это в первую очередь характеризует их, а не меня.
— Тебя могли обидеть, я не хотел этого.
— О, да, конечно, — съязвила она. — Ты говоришь о выпускнице элитарного американского колледжа, дочери графини, а не о никому не известной девушке из Кентукки. Позволь мне заметить тебе, Абу-ль-Рахим ас-Сандалани, я не нуждаюсь в чужих именах, чтобы с их помощью возвеличить себя в глазах мелких буржуа. Я — это я, и не важно, как меня зовут. Если дочь конюха недостаточно хороша для тебя, пристрой меня куда-нибудь, пока ты будешь общаться с графами и герцогами.
— Я учту твое пожелание на будущее, — тихо отозвался он. — Такая сильная, такая гордая душа редко встречается в наши дни. Что ж, я с удовольствием «пристрою» тебя рядом со мной.
Луиза остановилась и раздельно произнесла:
— Никогда, слышишь, никогда больше не приписывай мне родство с Джеффри Уиллардом или графом Пертским. Знакомство с ними не сделает меня лучше, а только унизит.
— Ты права. Прости меня за то, что я так поступил, Луиза.
Его смирение и извинения немного остудили ее гнев, но оставалась досада, что, находясь рядом с ним, Луиза никак не могла проникнуть в его сердце. Почему это так важно для нее? Неужели он дорог ей? Как это могло случиться, если его симпатия к ней, существовавшая лишь теоретически, была почти незаметна и совсем незначительна? Да, он подарил ей несколько минут наслаждения от управления красивым автомобилем... Хотел избавить ее от покровительственного отношения... Все это сущий пустяк по сравнению с ее тайными мечтами, исполнить которые он не намерен. Так пусть оставит при себе свои несравненные преимущества, о которых упоминал! Луизе от него ничего не нужно.