20. А вот еще один. Он стоит, и говорю я ему: кто ты, более поздний житель земной? И отвечает он: я земледелец, и живу с семьею и с родом моим, и с народом.
21. Ибо появилась во мн жалость к себе и сострадание к другим, близким мне, и жестокость к другим. Но прошли века, и стал я торговцем, и миновала жестокость моя, а жалость и сострадание, и любовь запали в сердце мое. И было это по повелению закона — живи для вечности — и закона — живи для себя, — ибо последни вытек из первого. Пойми сие, имеющий ум.
22. Но вот появился Один, кто сказал: «Блаженны нищие духом ибо их есть царство небесное». Но не поняли Его. Так не поймете и другого. Такова участь ваша.
23. А там, за морем прошла жестокость, и уменьшил брак влияние свое, и ревность спряталась в мешок с мукой. Только любовь царствовала в сладострастии. И возлежали те народы с гетерами, в вазах роскоши.
24. Но погибли они: не настало еще время их, ибо время будет, когда будет у всех то же. И вот приходит прежний кочевник. И уму неглубокому кажется, что начинается сначала. Будь глубже. Не началось сначала, а был следующий мир течения, уравновешивания неравных.
25. Но настали Средние века, и уравновесились люди. И было в них: уничтожаемая жестокость, что пробуждалась при иронии, и великая любовь к ближнему и себе, и женщине, и было немного того сладострастия, что у греков. Но было в них многое сострадание и жалость, дабы составить государства и пробудить любовь друг к другу.
26. И появились прежние сладострастники, и лежали они вместе с гетерами, были ревнивы, как ранее, и сострадательны, и эгоисты, но все же сохраняли брак. Только некие уходили от жизни совсем.
27. И когда жестокость ушла, и ревнивость уменьшилась, — то появился некий, кто сказал: возьмите чувства свои и увеличьте, и будьте сверхчеловеками, — таков закон вечности. И сказал он:
28. — «Что хорошо? — Все, что укрепляет сознание силы, желание силы и самую силу в человеке. Слабые должны погибнуть. Такова альфа человеколюбия. Им надо помогать в этом». Но не был он достаточно глубок и не рассудил: кто должен погибнуть, и кто — нет; кто сильный и сильнейший, — ибо не пришло время его.
29. Все же он сказал великие слова: «проявляя жалость, мы тратим силу. Жалость делает и самое страдание заразительным. Сострадание является прямым тормозом закона развитая, который есть закон выбора. Шопенгауэр был прав, говоря, что сострадание отрицает жизнь».
30. Но он сказал устами некоторых: «только немногие дошли до этого, а другие отстали и виднеются вон там, на середине дороги. Так пошлите повозки к ним. Помогите прийти им». И повозка съездила и привезла еще некоторых. Но у этих уже не было ни жалости, ни любви, ни брака, и все чувства притупились — и не были те эгоистами. Они сидели первое время с гетерами и сладострастничали, а потом опять сидели, но без сладострастия, а затем познали чувством разума закон вечности. О, бесчувственники.