Изабелле показалось, что Галеазз хотел рассмеяться, но сдержался.
— Так вот, значит, что вы думаете о муже вашей сестры?
— Я много чего о нем думаю.
— Горностай — также игра с именем мадонны Галлерани. Gale — горностай по-гречески.
— Мне нравится утонченность этого символа, и неважно, что он означает. Впрочем, скорее всего magistro хотел показать, что мадонна Цецилия крепко держит Il Moro в руках!
Откуда-то из надмирных сфер на заднем плане картины выступала дверь.
— Как вы считаете, куда ведет дверь в углу картины? Как странно и таинственно! — изумилась Изабелла.
— Никогда не думал об этом. Возможно, magistro оставил Цецилии возможность побега, если она того пожелает.
Странное предположение, подумала Изабелла. А сможет ли ее сестра сбежать, если того пожелает? Каковы они — радости и печали жизни любовницы могущественного правителя? Она может уйти, когда пожелает, но сказать легче, чем сделать. После слов Галеазза Изабелле показалось, что художник относится к своей модели не без иронии. Изабелла поблагодарила своего спутника.
— Сударь, вам удалось доставить мне несравненное удовольствие.
— Мы должны уходить, — отвечал Галеазз. — Она вернется с минуты на минуту.
— Ах да, вы же обещали мне показать саму Цецилию!
Галеазз вздохнул.
— Если нам повезет, мы увидим ее в саду. В последнее время она никуда не выходит.
— Потому что в замке собралась вся европейская знать?
— Нет, потому что мадонна Цецилия скоро родит, хотя в любом случае вряд ли Il Moro захотел бы демонстрировать ее гостям.
Галеазз взял Изабеллу под руку и подвел к окну. Затем осторожно посмотрел вниз.
— Нам повезло, — промолвил он.
Поддерживая Изабеллу под локоть, Галеазз расположился сзади — слишком близко, по мнению Изабеллы, но подобная близость придавала приключению еще большую остроту. Галеазз был крупнее ее мужа, крупнее Лодовико. Изабелла знала, что, упав в объятия Галеазза, окажется на вершине блаженства. Интересно, догадывается ли он о ее мыслях? Глубоко вздохнув, она попыталась взять себя в руки.
— Времени мало, — предупредил Галеазз.
Изабелла наклонилась. Золотоволосая женщина с картины праздно прогуливалась по внутреннему дворику под окном. Она держала руки на бедрах, слегка откинувшись назад, словно пытаясь уравновесить громадный живот. Из-под алого бархата плаща, отороченного мехом, словно нескладные крылья, торчали локти. Внезапно женщина подняла голову вверх, и Изабелла чуть не выпала из окна, но Цецилия хотела всего лишь подставить лицо слабым лучам январского солнца. Лицо и шея опухли — годы, беременность или давящий вес были тому виной, Изабелла не знала. Даже на расстоянии Изабелла различала мешки под глазами и недостатки кожи, уже не столь совершенной, как на портрете magistro. Возможно, художник польстил своей модели? Наверняка он стремился угодить как всесильному заказчику, так и женщине с портрета. Одутловатые щеки Цецилии опали — она возмущенно выдохнула, словно негодуя на некие тяжкие мысли, не дававшие покоя. Женщина совсем не выглядела счастливой и довольной.