бывал по нескольку минут в день, когда не спешил на работу, не приходил в себя после работы и не думал о проблемах на работе.
Он почти тосковал по тем дням неустроенности, когда можно было заниматься своими делами сколько захочешь и наслаждаться Эмили.
В их отношениях появился секс, а общения и тепла стало меньше, и в этом заключался парадокс, который пугал его.
Эмили была нужна ему, очень нужна — но она жила словно за стеклом. Он видел ее, отчетливо, подробно, но не мог достучаться, узнать, что с ней происходит. Ему, обескровленному проблемой поиска денег и стабильности, выдохшемуся на новом поле деятельности, не хватало сил, чтобы разбить проклятую прозрачную стену, вытащить Эмили в нормальный мир, прижать к себе, почувствовать, как бьется ее сердце и о чем оно бьется…
— Твой взгляд перестал быть голодным, но и гореть тоже перестал, — как-то заметил Мэтт, когда они выбрались пятничным вечером выпить по стаканчику в баре.
Тому не очень хотелось алкоголя, да и домой он отправился бы с большим удовольствием, но он уже давно чувствовал вину перед другом за то, что они мало видятся в последнее время.
— Ты к чему? — осведомился Том, подавив вздох.
Мэтт попал в точку.
— Боюсь, что, если стану развивать эту тему, ты разобьешь мне нос и Мэри расстроится: завтра день рождения у ее двоюродной сестры, мы приглашены в составе «образцовой пары».
— Не бойся, я настроен мирно, — хмыкнул Том.
Он даже порадовался, что Мэтт вытаскивает его на этот разговор. Разговоры иногда отлично помогают разложить вещи в голове по местам.
— Когда мы виделись в последний раз, на барбекю, ты был нервным и мечтательным. Теперь мечтательности поубавилось, нервности тоже, но счастливым тебя не назовешь. Могу предположить…
— Только не опошляй.
— О, я далек от этой мысли.
— Да, готов допустить, людям свойственно меняться.
— Слушай, мы скатимся на подколки и ехидство или все-таки подумаем, как сделать так, чтобы твоя жизнь стала счастливее?
— Ты прав, я — нет. Извини.
— Ничего, я привык. Так что у тебя? Помимо того, что ты по одиннадцать часов работаешь?
— Эмили.
— И что с ней? Вы, я так понимаю, нашли подход друг к другу?
— И да, и нет. Мы наконец-то занялись любовью и, не побоюсь смутить твое христианское целомудрие, повторяем этот опыт вновь и вновь, но…
— Ты уже охладел к ней? Как бывало всегда?
— Нет. С Эмили все не как всегда. Но… Чего-то не хватило, чтобы отношения развились во что-то новое, в то, чего я так хотел…
— А чего ты хотел?
— Наверное, я надеялся, что на этот раз — это не просто увлечение, а любовь.