А времени не было, надо было действовать уже сейчас.
— И доктор Хант, естественно, очень зол сейчас. Он слишком дорожит своей репутацией. И если мистер Даллас, человек в нашем городе известный, отказался от его услуг, то это о чем-то говорит… Доктор Данс, а о чем это говорит? — заговорщическим шепотом добавила Марджори.
— Я н-не… не знаю. — Кэтрин чувствовала, что зажглась краской, как алый китайский фонарик.
— Мистер Даллас сказал, что у вас возникло такое взаимопонимание, какого им с доктором Хантом не достичь ни за что, что вы очень компетентный специалист, что он уже к вам привык и ему хотелось бы и дальше выздоравливать под вашим присмотром.
Кэтрин показалось, что она сейчас сползет со стула.
И тут из хаоса паники выкристаллизовался гнев.
Как он посмел?!
— Как он посмел?! — прошептала она. — Как?! Он?! Посмел?! — Ее голос набирал силу и глубину, как будто кто-то поворачивал невидимый регулятор громкости. — С тем же успехом он мог повесить у кофе-автомата на первом этаже объявление «Доктор Данс — шлюха хоть куда»! Или рекламу на щит в центре города! — Она вскочила и сделала круг по кабинету.
— Док, да успокойтесь вы! Поговорят-поговорят — и перестанут. Скоро все забудется. А доктор Хант вам ничего не сделает, главный врач сам его недолюбливает.
И немудрено, пронеслась в голове мысль-усмешка. По доктору Ханту за полмили видно, что в детстве он был страшным ябедой, что он ненавидит все человечество и в профессию пошел только для того, чтобы получить полное моральное право резать человеческое тело. Этот процесс интересовал его сам по себе.
— Док, у вас такой вид, как будто вы сейчас наделаете глупостей! — испугалась Марджори. — Давайте я вам успокоительного принесу.
— Не надо! Не хочу успокаиваться! — выпалила Кэтрин и пулей вылетела из кабинета.
«По крайней мере, я не успокоюсь, пока все ему не выскажу», — подумала она.
Грег ждал Кэтрин. Ждал с вечера пятницы, ждал упрямо, как-то даже тупо. Сначала он не понимал, что это ожидание. Потом он осознал, что скучает, а значит, ждет.
Мысль о том, что у нее не будет больше повода зайти к нему в палату, мучила его, как жажда. Он чувствовал глухое отчаяние сродни тому, что испытывает человек, которого завалило камнями. Почему он ощущает безысходность? Почему? Ведь она все равно будет близко. Позже он встанет с постели и спустится к ней в кабинет на первый этаж. Он будет вставать регулярно — и регулярно заходить к ней сам. Если захочет. А он захочет, уже хочет этого. Чтобы она отвлекалась от дел, поднимала голову, взглядывала на него, и узнавание сменяло на ее лице серьезную сосредоточенность. Может быть, она узнавала бы его с улыбкой…