— Дитрих, что стряслось?
— Была драка в баре. Не бери в голову… — Из-за разбитой губы он говорил, чуть причмокивая.
— Что с Эриком?
— Все хорошо… Не волнуйся ты так. — Он сделал попытку отключиться.
— Погоди! — Патриция сомневалась, что сначала: раздеть его или принести лед? Потом решила, что все же лучше раздеть. Его синякам хуже от пары минут ожидания не станет.
Дитрих все-таки отключился. Она сняла с него ботинки, носки, стянула с красивого торса рубашку и нашла два кровоподтека на ребрах. Джинсы пришлось снять тоже.
— Ну вот. Я в первый раз в жизни раздеваю мужчину, не имея на него никаких видов, — пробормотала она. Целомудренно прикрыла «тело» одеялом (целомудренно — потому что единственный взгляд на его трусы мог развеять любые сомнения в сексуальности Дитриха, если они еще у кого-то оставались). И пошла за льдом.
Она поколебалась и набрала два пакета. И, прежде чем пойти и положить лед на лицо уже бесчувственного Дитриха, постучала в комнату, которую занял Эрик. Ей не ответили. Она повторила попытку.
— Эрик, это Патриция…
В ванной включили воду.
— Я принесла лед, если он тебе нужен…
Нет ответа. Патриция набралась наглости, спрятав ее под маской человеколюбия, и нажала на ручку двери. Заперто. Она фыркнула и положила пакет на пол. Еще не хватало, чтобы она билась в дверь и ломилась в комнату к Уайзу!
Дитрих, которому она принесла лед, чтобы снять отеки и уменьшить боль, разумеется, этого тоже не оценил. Он спал как младенец. Патриция приоткрыла окно и тоже легла в постель, отгородившись от него подушками. Ей досталось около трети спального пространства, но не было никакой возможности заставить Дитриха подвинуться.
Утром Дитрих поразил ее отсутствием похмелья. Видимо, он нечасто напивается. Лицо его при дневном свете выглядело довольно ужасающе. Отек спал, потому что заботливая Патриция оставила лед на ушибленном месте, но цвет синяка был прямо-таки вопиющим.
Патриция натянула на себя одеяло, потому что в комнате было холодно, и уставилась на него обвиняющим взглядом. Дитрих рассматривал причиненный ущерб в зеркале.
— Ну и? — Голос Патриции был хриплым со сна.
— Доброе утро, милая.
— Такое уж и доброе? — уточнила она.
— Так говорится. Не придирайся к словам.
— Дитрих, посмотри на меня и расскажи все, как было.
— Да я не помню! — Дитрих болезненно поморщился, дотронувшись до разбитой губы. — А за лед спасибо.
— Врешь. Ты не из тех, кто напивается до потери памяти.
— А тебе откуда знать?
— Интуиция. Так что на самом деле стряслось?
— В баре была драка.
— Вы были в баре?
— Ну да. Затоварились в супермаркете, а когда ехали обратно, увидели очень милый бар. И решили пропустить по стаканчику.