Мануэль поднял платье за крючок вешалки и развернул передо мной. Словно искусный портной на примерке, он приложил наряд ко мне и сосредоточенно прищурился.
— К этому платью полагаются обручи, чтобы юбка казалась шире, — сообщил Мануэль, явно довольный результатом, — но нам придется обойтись без них, и не только потому, что у меня их нет, но и потому еще, что ты просто не поместилась бы в кресло.
— Это что-то вроде корсета?
— Это проволочная конструкция в виде колокола, которая крепится на талии. Позволь я тебе помогу.
«Он хочет меня раздеть», — подумала я, готовая покориться. В детстве меня одно время посещали странные фантазии, в которых я была рабыней в Древнем Египте или ацтекской принцессой, которую жестокие и грубые мужчины заставляют обнажиться. Я отчаянно сопротивлялась, но в конце концов, когда враги одерживали верхи выставляли меня посреди площади на глазах у беснующейся толпы, по моему телу необъяснимым образом разливалось дивное блаженство. Представляя себя в руках звероподобных стражей или распятой на скале, я, несомненно, была жертвой и в то же время ощущала небывалое могущество. Своим кинематографическим фантазиям я обычно предавалась по утрам в ванной, рискуя опоздать в школу. Я представляла, как нетерпеливые мужские руки щупают мое тело, а я извиваюсь и брыкаюсь или остаюсь неподвижной, оскорбленная, но не сломленная. Вообразить половой акт я в то время еще не могла, и мои фантазии неизменно кончались появлением благородного героя, который спасал меня, прижимал к груди и прикрывал мою наготу своим плащом. Столь же сильно меня возбуждали игры с кузенами в пустых темных комнатах дедушкиного дома. Мальчишки ловили нас, затаскивали под кровать и трогали «там». Тогда я была уверена, что «там» расположен центр притяжения, который связывает меня с землей. Должно быть, мать запрещала мне прикасаться к низу живота, опасаясь, что я разрушу эту связь. Я догадывалась, отчего кузены стремительно отдергивают ладони от нашей влажной гладкой кожи, словно боясь обжечься: они не хотели, чтобы мы взмыли под потолок, лишившись точки опоры.
— Что ж, начнем, — произнес Мануэль, расправляя платье. — Оно будет как раз впору. Давай я все же тебе помогу.
Движения Мануэля были четкими, почти автоматическими. Его одержимость захватила меня. Я чувствовала себя ассистентом ученого, замыслившего экспедицию в параллельный мир, персонажем фантастического романа.
— Придется снять все, кроме трусиков. Я попробую натянуть его на тебя через голову. Молнии, как ты понимаешь, не предусмотрено.