Мануэль был смертельно бледен. Он взял себя в руки и от этого сделался еще страшнее. Я ощутила приступ тошноты. Мне хотелось поскорее сбежать из этой комнаты. Выбраться на воздух.
Агеда заговорила. Я не могла пошевелиться.
— Сейчас я встану. — Она поднялась с постели, сунула ноги в домашние туфли, поправила волосы, зажгла ночник. — В нашей семье все немного сумасшедшие, но та, кого ты привык считать своей матерью, Аврора, была совершенно безумна. Она в полной мере унаследовала дурную кровь Денья, распутничала и лгала, не двинув бровью; она была из тех, кто живет сегодняшним днем, боится упустить мгновение. Для нее не существовало ни прошлого, ни будущего. Я не понимала ее ни тогда, ни после, когда мы расстались. Не понимала, что, в сущности, я ничем не лучше. В юности твоя тетушка Агеда, — она горько усмехнулась, — была примерной девочкой, тихой, скромной и прилежной. Вроде тебя, Лусия. — Она повернулась ко мне. — Я была папиной дочкой, все время прибиралась у него в кабинете, беседовала с ним об истории, неторопливо взрослела и в один прекрасный день забеременела. Такое случается. Уж вам ли не знать. Чтобы спасти честь семьи, родители решили обвинить во всем пропащую Аврору. Меня заперли до рождения ребенка, а когда ты появился на свет, Мануэль, объявили, что ты сын моей сестры. Какая разница, сказали мне, все равно растить его будешь ты. Они придумали безупречную версию падения Авроры и в конце концов поверили в нее настолько, что изгнали вторую дочь и вычеркнули ее из своих сердец. Ты знаешь, к чему это привело.
Измученная и потрясенная драмой, которая разыгрывалась у меня на глазах, я оперлась о стену. Мне показалось, что она вибрирует. Я решила, что это мои фантазии, что это я сама дрожу от волнения.
— Скажи, кто был мой отец, — попросил Мануэль, остановившись напротив Агеды. Их взгляды пересеклись.
— Нет, Мануэль, нет. — Старая женщина покачала головой. Ее лицо превратилось в маску ужаса.
— Ответь.
Агеда бросилась к двери.
Мануэль рванулся за ней. Я поспешила следом. Едва переступив порог, я поняла, отчего дрожала стена. Дом горел. Верхний этаж пылал, словно факел. Стены издавали жуткий треск. Огонь распространялся повсюду с чудовищной, необъяснимой скоростью. Я начала задыхаться. Со стен опадали куски горящего дерева. Повсюду расползался дым. Потолок готов был вот-вот превратиться в огромный костер.
— Мануэль, бумаги! Боже милостивый!
Я металась по коридору, не зная, что делать. Мануэль застыл на месте. Казалось, что он полностью утратил волю. Внезапно он бросился назад, к спальне Агеды. Через мгновение включилась сигнализация.