* * *
В комнате повисла тишина.
— Не так уж плохо для королевы в пятнадцатом веке, — произнесла я, повернувшись к Мануэлю. В окнах дома напротив отражались лучи заходящего солнца. — Извини, Мануэль, но мне правда пора. Почти половина шестого.
Я распустила волосы. От долгого сидения в неудобной позе у меня ужасно разболелась голова. Вдоль позвоночника будто пробегали электрические разряды. Пришла пора прощаться со Средневековьем и возвращаться в интернат, пока матушка Луиса Магдалена не заподозрила недоброе.
Мануэль охватил руками мое лицо, заглянул в глаза.
— Не торопись, подожди пару секунд.
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, раз, другой, третий. Потом принялась расстегивать лиф платья.
— Постой. Дай я сам.
Мы вернулись в спальню. Мануэль помог мне снять платье и тактично вышел из комнаты, чтобы я могла одеться. Теперь он действовал быстро, решительно, совсем не так, как несколько часов назад. Своими ловкими движениями Мануэль напомнил мне то ли евнуха из гарема «Тысячи и одной ночи», то ли слугу пожилой королевы.
Сменив старинное платье на современную одежду, я не сразу сумела отбросить шлейф минувших дней. Вновь погрузиться в городской шум оказалось нелегко. Мануэль предложил меня проводить, но я наотрез отказалась. Мне хотелось немного побыть наедине с собой, не тяготясь посторонним присутствием. Я не сказала об этом прямо, но Мануэль понял меня без слов. На улицах властвовала сонная сиеста. Лишь стайки подростков украдкой курили в подворотнях. Я ни разу не пробовала курить. До сих пор у меня не возникало желания втайне от всех делать запретные «взрослые» вещи. Только теперь я начинала понимать, что ни учителя, ни проповедники не научат меня жить. Взрослые пичкают девочку-подростка собственными страхами и сомнениями. Из нее делают вечного ребенка. Как же отыскать собственный путь? Как научиться жить?
В Мануэле была какая-то тайна. Его рассказы о Хуане и Филиппе звучали как шепот демона, соблазняющего монашку. От него я могла узнать о жизни гораздо больше, чем от любого из сверстников. Например, о природе отношений между мужчиной и женщиной. Отчего у людей возникает влечение друг к другу? Отчего мы позволяем взять страсти верх над разумом, хотя понимаем, что за это неизбежно последует расплата? Почему великие мистики святая Тереса и фрай Луис де Леон отреклись от мира, возжаждав приблизиться к Богу? И не является ли непреклонный фанатизм испанцев результатом того, что им всю жизнь приходится смотреть на суровую кастильскую равнину.
Мне была куда ближе позиция падре Видаля, широкоплечего красавца, который вел у нас в интернате историю религии. «Бог всевидящ и знает все о каждом из нас. Бог знает каждого из нас по имени». Мысль, будто Господь знает, что меня зовут Лусией, трогала меня до слез. Мне всей душой хотелось поверить в доброго, милосердного Бога, Бога, полного любви. Бог есть любовь, сказал падре. Он вовсе не мрачный старец, не безжалостный судья со списком человеческих грехов в руках. Прежде я представляла Господа всемогущим, справедливым и беспощадным. После разговора с падре Видалем Он стал казаться мне мудрым, терпимым и способным прощать.