Приняв решение, я выключил мобильник и убрал его.
Вскинув сумку на плечо, я двинулся к воротам. Несмотря на несусветную рань, я не был первым. Внутри двое молодых людей, юноша и девушка в комбинезонах, судя по виду — аспиранты, переговаривались между собой, спускаясь по тропинке между деревьями. Проходя мимо, они весело бросили мне «привет!», а потом удалились по собственным делам.
Как только они ушли, вокруг воцарилась полная тишина. Создавалось впечатление, что, кроме певчих птичек, я тут единственный живой. На станции было прохладно, солнце еще не поднялось так высоко, чтобы пробиться сквозь ветви деревьев. Пока я поднимался вверх по лесистому склону к телу дантиста, бахилы намокли от росы. Защитная сетка вокруг тела предназначалась для того, чтобы я, помимо всего прочего, мог наблюдать, как разлагается тело, когда до него не могут добраться ни насекомые, ни животные. Это было не то чтобы новое исследование, но я сам прежде его лично не проводил. А сделать что-то самому всегда лучше, чем опираться на чужие исследования.
В последний раз я тут был всего лишь несколько дней назад, но тем не менее нужно было слегка догонять график. Войдя через маленькую дверку в клеть, я достал из сумки сантиметр, штангенциркуль, фотоаппарат и блокнот и присел на корточки. Работа продвигалась плохо. Пульсирующая головная боль не утихала, и меня постоянно отвлекала мысль о лежащем в сумке мобильнике. Обнаружив, что дважды делаю одни и те же замеры, я разозлился. Давай же, Хантер, соберись! Ты для этого сюда и приехал!
Отбросив всякие отвлекающие мысли, я полностью сосредоточился на работе. Телефон и головная боль были на время забыты, когда я полностью погрузился в микрокосм разложения. Если смотреть хладнокровно, наш физический распад ничем не отличается от любого другого естественного цикла. И, как любой другой естественный процесс, его необходимо изучить, чтобы понять.
Постепенно начали проявляться ощущения дискомфорта. Плечи заныли, а когда я прервался, чтобы потянуться, то обнаружил, что мне жарко и все тело свело. Солнце теперь стояло достаточно высоко, чтобы его лучи били сквозь кроны деревьев, и я начал потеть под комбинезоном. Глянув на время, я с удивлением обнаружил, что уже почти полдень.
Я вышел из клети, закрыв за собой дверь, потянулся и скривился, когда щелкнул плечевой сустав. Стянув перчатки, я потянулся за лежащей в сумке бутылкой воды, но замер, разглядев свои руки. Кожа после долгого пребывания в латексе стала бледной и морщинистой. Ничего необычного в этом не было, но по какой-то причине это вызвало какие-то неуловимые ассоциации в моем подсознании.