Но никого это не волновало.
Он родился вскоре после того, как Сэм доставили в госпиталь, совершенно здоровый и очень громко выражающий свое недовольство этим миром. Низкое давление Сэм заставило врачей немного поволноваться, но после рождения ребенка оно вернулось в норму в рекордные сроки. Через пару дней она уже была дома. Когда я ее навестил, она была все еще бледная и с кругами под глазами, но больше никаких видимых следов пережитого я не увидел.
— Знаешь, все это кажется мне просто кошмарным сном, — созналась она, когда Томас уснул после кормления. — Словно какой-то занавес опустился. Пол беспокоится, что у меня реакция отрицания, но это не так. Ну просто как бы то, что случилось потом, куда более важное, понимаешь? — Она посмотрела на розовую мордашку спящего сынишки, но потом подняла взгляд и улыбнулась такой открытой улыбкой, что у меня сердце защемило. — Ну, словно все плохое уже не имеет значения. Появление сына все стерло.
Из них двоих Пол хуже справлялся с ситуацией. В последующие после освобождения Сэм дни по его лицу частенько пробегала тень. Не нужно было быть психологом, чтобы понять, что он заново все переживает, все еще мучается от мысли, чем все это могло закончиться. Но едва он оказывался с женой и сыном, как тень исчезала. Времени, конечно, еще прошло мало, но, глядя на них троих, я был уверен, что раны совершенно точно заживут.
Они, как правило, всегда со временем заживают.
Чай остыл. Вздохнув, я поднялся и пошел к телефону, чтобы прослушать сообщения.
«Доктор Хантер, мы с вами незнакомы, но мне дал ваш номер детектив-суперинтендант Уоллес. Меня зовут…»
Звонок в дверь заглушил остальное. Я включил паузу и пошел открывать. Последние дневные солнечные лучи заливали маленький коридор золотистым светом, как предвестники лета. Я потянулся открыть входную дверь, когда вдруг у меня возникло острое ощущение дежавю. В лучах вечернего солнца перед дверью стоит молодая женщина в темных очках. Ее улыбка превращается в оскал, когда она выхватывает из сумочки нож…
Я потряс головой, прогоняя видение. Расправив плечи, я отпер входную дверь и распахнул ее настежь.
Стоявшая на пороге пожилая женщина просияла при виде меня.
— Ой, доктор Хантер, это вы? Я услышала какой-то шум внизу и решила проверить, все ли в порядке.
— Все нормально, спасибо, миссис Катсулис.
Соседка жила в квартире надо мной. До того как меня год назад пырнули ножом, я с ней едва парой слов перебросился, но с тех пор она решила проявлять бдительность. Такие вот бдительные четыре фута десять дюймов.