— Но теперь он мертв, а книга все равно у нас, — сказал я, глядя в его черные глаза. — Эльфвальд поступил глупо.
— Будь осторожен, мальчишка, — прошипел Веохстан. — Эти путы не будут держать меня вечно.
— Но сейчас они держат на месте, — сказал я, протягивая Кинетрит ломоть хлеба. — Так что кормить тебя должна женщина.
Ненависть Веохстана была чуть ли не живым существом, извивающимся между нами.
— Ворон, поднимай их, — окликнул меня Улаф, когда по лагерю пробежал шум. — Пора трогаться в путь.
Я рывком вздернул Веохстана на ноги, и мы двинулись в темноту, стараясь как можно больше увеличить расстояние, отделяющее нас от короля Мерсии.
* * *
Вскоре мы вошли в сердце старого леса. Следующие несколько дней оказались спокойными. Асгот умолял Сигурда принести мерсийцев в жертву, но ярлу они были нужны живые, как гарантия на случай нападения Кенвульфа, вероятность чего уменьшалась с каждым нашим шагом на юг.
— Ты не почитаешь богов так, как это подобает ярлу, — жаловался Асгот.
У него в косах гремели новые маленькие белые кости, и меня тошнило при мысли, что это могут быть останки Эльхстана.
— Твой долг совершать жертвоприношения, Сигурд! Во времена твоего отца у меня на руках никогда не высыхала кровь. — Годи криво усмехнулся. — Если что-то шевелилось, то Гаральд перерезал ему горло и подносил богам.
— Да, в таком случае удивительно, что ты еще дышишь, старик, — ответил Сигурд. — Ты жужжишь мне в уши надоедливой мухой. Когда-нибудь я этого не вынесу.
— Нет, этого никогда не произойдет, — оскалился Асгот. — Ты не посмеешь поднять на меня руку, каким бы дерзким и самоуверенным ни был.
Однако в глазах старого жреца читалось сомнение, и я улыбнулся, увидев это. Ведь именно Асгот развесил плоть Эльхстана на жертвенном дубе. Только преданность Сигурду сдерживала меня, не давала срубить годи голову с плеч. Нет, не совсем так. На самом деле я боялся Асгота. Он был кровожадным старым ястребом. Если в моих мыслях Сигурд олицетворял лучшие стороны обитателей Асгарда, то годи Асгот делал осязаемыми худшие черты богов. Злоба и жестокость исходили от него мерзким зловонием.
Вечерами я слушал рассказы норвежцев про их богов. Они любили старинные предания, легенды, которые каждый рассказчик вплетал в свое повествование. Им очень нравилось проверить свое мастерство на свежем слушателе. Воины рассказывали про сражения Тора с гигантами, про коварство Локи, странствия Одина среди простых смертных и про создание девяти миров, которые держались на одном огромном ясене под названием Иггдрасил. Я никак не мог насытиться ими. Хотя эти рассказы почему-то казались мне знакомыми, напоминали полузабытые сны, я жадно впитывал каждое слово. Так пьет воду человек, одержимый неутолимой жаждой.