Саба бросил камень и попал валлийцу в висок. Торжествующие уэссексцы обрушили град насмешек на врагов, вынужденных обходить своего упавшего товарища.
— Отлично! — взревел Освин. — Дай им еще разок!
Но следующий камень, брошенный Сабой, не долетел до цели, и теперь уже валлийцы разразились презрительным хохотом. Через считаные мгновения наши боевые порядки должны были столкнуться, знаменуя начало настоящего дела.
После того дня я много раз стоял в скьялборге и чувствовал, как у меня растекаются внутренности, а в животе образуется щемящая пустота. Я познал страх и вкусил ужас. Но в тот день меня охватило убийственное спокойствие. Я был бесконечно благодарен этому, потому что воспринял все как знак того, что норны, определяющие судьбы людей, продолжали плести узор моей жизни. Если это так, то я не умру. Сейчас я смеюсь, вспоминая самоуверенность молодости. Юнцы считают себя бессмертными. Они носят тщеславие, дитя гордости, словно кольчугу, наивно полагая, что оно их защитит. Если бы я сейчас встретил себя самого таким, каким был тогда, то одним ударом поверг бы того малолетку на землю, давая ему урок смирения. С другой стороны, я рад, что был самоуверенным, познал восторженное возбуждение, стоя вместе с товарищами на краю жизни в окружении смерти. Я уверен, что в тот день, когда мне довелось сразиться с валлийцами, Один, Отец всех, здорово повеселился. Он хохотал до слез, глядя на мальчишку с красным глазом, который вонзал свое копье во врагов, проливая их скользкую кровь на траву Уэльса. Ведь это так приятно — повеселить богов.
С оглушительным грохотом, подобным шуму волны, разбивающейся о плоскую скалу, наши боевые порядки столкнулись. Противники начали рубить, колоть и тыкать копьями в лица друг другу. Мне в нос ударило зловоние, исходящее от тел врагов. Громкий рев превращался в булькающий визг, когда какое-нибудь лезвие находило незащищенную плоть. Даже сквозь щит я ощущал напор вражеского строя, и мне пришлось отставить правую ногу назад, чтобы устоять на месте.
Со своим первым противником я расправился достаточно просто: несколько раз с силой, хотя и вслепую, ткнул копьем поверх его щита и попал в цель. Валлиец вскрикнул и опустил щит. Я увидел рану на том месте, где у него был глаз. Окровавленная дыра зияла в разорванной плоти. Я снова нанес удар копьем, на этот раз в раскрытый рот, повернул наконечник, чтобы выбить зубы, а затем всадил его дальше в глотку. Ноги валлийца подогнулись, и он упал.
Однако напор на наш строй оказался таким сильным, что мы уже попятились вверх по склону и образовали полумесяц. Наши лучники встали по его краям. Они осыпали стрелами валлийцев, пытающихся нас обойти и ударить в спину. Пока что Эфе и его товарищам удавалось их сдерживать.