Кальф подобрал с палубы пустую раковину и швырнул ее в Бьярни. Мидия попала ему в голову, но он не обратил на это внимания.
— Конина тоже может быть очень даже ничего, главное — не пережарить ее.
— Бьярни, да замолчи же, бараний член! — в сердцах бросил Кальф. — Все мы хотим есть. Дай языку отдохнуть, приятель.
— Да у меня дома рабы едят больше мяса, чем мы, — проворчал тот, взял точильный камень и провел им по длинному ножу.
— Озрик, это твоя земля. Где мы сможем раздобыть жирную свинью и нескольких курей? — спросил Улаф.
Он проверял, надежно ли законопачены щели между досками обшивки «Змея», не вывалилась ли из них пенька, пропитанная дегтем. Утро было солнечным, затем небо затянули темные тучи, грозившие пролиться дождем. Я с тревогой наблюдал за Улафом и молил бога о том, чтобы нас не застиг новый шторм.
— Это не моя земля, Улаф, — произнес я по-норвежски, оглянулся на Эльхстана и пожал плечами.
Меня тоже мучил голод, но даже если бы я и знал, где раздобыть хорошее мясо, то все равно не сказал бы язычникам. Я уже принес смерть в одну деревню. Улаф продолжил проверять щели в обшивке. Северные воины вычерпывали воду, играли в тафл,[4] жаловались на голод, вырезали из дерева фигурки, чистили оружие, говорили о доме и расчесывали длинные волосы.
На следующий день поднялся достаточно сильный ветер. Мы развернули большой прямоугольный парус и смогли отдохнуть, размять ноющие плечи и спины.
— Он навлекает на нас проклятие, — заявил Флоки, передвигая черную ракушку по доске для тафла.
Свейн Рыжий выругался, увидев, что еще одна его фишка съедена. На доске осталось всего три белых ракушки, и король Свейна оказался под ударом.
— Лучше бы Асгот поступил с ним так, как ему хотелось, — пробормотал Флоки и передвинул свою фишку так, что еще одна белая ракушка попала в окружение.
Он на мгновение встретился со мной взглядом, но тотчас же скривил рот и снова уставился на доску. Лицо Свейна, скрытое густой рыжей бородой, было красным от злости.
— Флоки, что сейчас гложет твою печень? — спросил Улаф. — Дай Свейну взять одну из твоих фишек, ради любви Тора! Прояви сердечность, дружище.
Но Флоки сделал еще два хода, окружил короля Свейна и выиграл партию. Тот грубо выругался, смахнул ракушки с доски на палубу «Змея», поднялся, продолжая изрыгать проклятия, прошел на нос, встал там и вперил взгляд в море.
— Какой же ты жестокий, Черный, — сказал Улаф, покачав головой.
Флоки подобрал с палубы белую ракушку и повертел ее в руке.
— Мальчишка украл у Сигурда везение, — пробурчал он, поднимая бровь, но не отрывая взгляда от фишек тафла.