Великан Свейн бросил гордый взгляд на Флоки Черного, и тот закатил глаза.
Сигурд повернулся к тем, кого отобрал. Я обвел взглядом воинов, шагнувших вперед. Все они обладали самой заурядной внешностью и могли запросто затеряться в толпе, за исключением Флоки. От одного его вида становилось страшно.
Наш предводитель положил руку мне на плечо и заявил:
— Озрик, будет лучше, если ты наденешь повязку.
Я поднес руку к глазу, налитому кровью, и промямлил:
— Я буду держать его закрытым, мой господин.
Сигурд покачал головой.
— Нет, нужна повязка.
Улаф насмешливо подбоченился и спросил:
— Ну а ты сам, Сигурд? Что ты намереваешься сделать, чтобы стать похожим на англичанина?
Ярл насупил брови. От головы до пят он выглядел воином, скандинавом и знал это.
— Пойду я, Сигурд, — вызвался Глум.
Кормчий «Лосиного фьорда» шагнул вперед, расплел косы и тряхнул темными просоленными волосами.
— Я смогу сойти за англичанина. Нужно будет только, чтобы Свейн потоптался на моем лице, а то оно слишком красивое.
— Ха! У меня дома свинья покрасивее тебя, Глум, — презрительно заметил Флоки Черный.
— Не подобает так говорить о собственной жене, парень, — с ухмылкой бросил ему Хальфдан.
Сигурд поднял руку.
— Хорошо, Глум, ты пойдешь вместо меня. — Ярл указал на меня и добавил: — Но говорить будет мальчишка. Остальные пусть не раскрывают свои грязные пасти. И не вздумайте драться!
— Кто, мы? — притворившись обиженным, отшатнулся назад Глум.
Некоторые воины хотели было остаться в роще, чтобы наблюдать за деревней и в случае чего прийти к нам на помощь, однако риск того, что их обнаружат, был слишком велик. Поэтому в поселок отправились лишь мы шестеро, договорившись встретиться с Сигурдом и остальными у кораблей, когда закупим необходимое продовольствие. Начал моросить мелкий дождик, перекрасивший небо из матово-серого в черное, будто измазанное сажей. Вдалеке под тучами раскатился гром.
Глум переглянулся с остальными, улыбнулся, дотронулся до рукоятки меча и проворчал:
— С нами Тор, ребята.
Мы двинулись дальше. Я окинул взглядом свою одежду, решил, что надо бы спрятать языческий нож, который Эльхстан обнаружил у меня, отцепил его от пояса и снова повесил на шею, скрывая от чужих взоров. Затем я осмотрел остальных, проверяя, нет ли чего-нибудь такого, что выдаст в них чужестранцев. Рубахи и плащи норвежцев были неотличимы от английских, но вот скандинавские пряжки, броши и заколки сразу бросались в глаза. Бронзовые, серебряные и золотые штучки были выполнены в виде переплетающихся линий и зверей. Любой догадался бы, что это языческие узоры.