– Ну и как?
Он вдруг повеселел:
– Челсия. Вспомнил, ее звали Челсия. Знаешь, она была просто прелесть. Увы, мне пришлось ею воспользоваться, чтобы добраться до ее папаши.
– Что?
– Не строй из себя святую невинность. Я полицейский, не слишком симпатичный парень, по какой причине здесь и нахожусь, и мне портит настроение какая-то уродливая сука-официантка.
Он снова взглянул на нее. Она собиралась принести меню, но, заметив выражение его лица, передумала. Он сказал:
– Если бы кусок такого дерьма, как Брайсон, посмел появиться в моем доме и напугать мою женщину, я бы его закопал.
Он выглядел безумным. В уголках рта скопилась пена. Он продолжил:
– В прошлом году у нас в Клэпхэме появился серийный убийца. Начальство решило использовать одну из моих вольнонаемных в качестве подсадной утки. И не обеспечили ей надежной охраны. Те, кто ее подстраховывал, опоздали. Я успел.
– Что случилось?
– Он повалил ее на землю, сорвал с нее колготки, держал нож у ее горла и матерился. Я оторвал его от нее, и знаешь, что он сделал?
– Нет.
– Он рассмеялся мне в лицо и заявил, что через полгода выйдет и уж тогда ее уроет.
– И он бы вышел?
– Возможно, через еще более короткий срок.
– И что сделал ты?
– Помог ему упасть на собственный нож.
– Что?
– Что слышал. Не лучше ли нам пошевеливаться?
Я сказал:
– Глянь на угловой столик около двери. Он посмотрел.
Хорошо одетый мужчина, явно в растрепанных чувствах, рассказывал о своих несчастьях пожилой паре. Они внимательно слушали, ловили каждое слово. Китай спросил:
– Что там происходит, он им вешает лапшу на уши?
– Добивается сочувствия. Особый тип мошенничества. Он рассказывает им на ломаном или корявом английском, что оставил маленький саквояж в углу кафе. Но он расстроен: кафе так много, все одинаковые. Все его ценности были в этом саквояже: билеты, паспорт, кредитные карточки.
– Хитрый засранец. Он что-то получит?
– Ему ничего не надо, меньше всего чего-то материального. Он наслаждается их сочувствием, их огорчением по поводу его несчастий.
– Ты его знаешь?
– Конечно, когда-то он был полицейским.
– Кто-нибудь должен дать ему в ухо.
– Почему? Это же типичное преступление без жертвы. Все, что он у них забирает, это время и капелька соболезнования.
Мы вышли, и я сказал:
– У Брайсона студия недалеко от пристани.
Но Киган еще не закончил с парнем, который плакался в жилетку пожилой паре.
– Странная у вас страна, а ты, Джек, здесь самый странный.
– Да будет тебе, Киган, только не говори мне, что не встречал таких типов во время дежурства у себя в городе.
– Десятки. Только в Лондоне такие берут адрес, затем заявляются в один прекрасный вторник, грабят, ее насилуют, ему отрубают голову.