Все островитяне, вне зависимости от национальности, живут с чувством некоторой тоски. Это такая страсть к путешествиям, которая заглушается страхом перед неизвестным миром. Белые люди получают от этого эстетическое удовольствие. Жить на острове – оправдание тому, чтобы сидеть дома и мечтать.
Джон Стрейли. «Ангелам будет все равно»
У «Роше» продавали значки. Я почти что прошел мимо, потом обратил внимание на надпись, сунул деньги в ящик и взял два. Один приколол на отворот, другой сунул в карман. Когда я появился в па-бе «У Нестора», Джефф смотрел новости и говорил:
– Снова пересчитывают, но я думаю, что Буш победит.
Охранник спросил:
– Мистер Макговерн еще жив?
Никто не ответил, и он добавил:
– Мне нравился Картер из-за арахиса. Джефф сказал:
– Девушка в порядке. Она наверху с Кэти и малышкой.
Он заметил золотой блеск на моем лацкане и спросил:
– Что за значок ты нацепил? Не пионерский ведь?
Я подошел поближе, чтобы он рассмотрел. Там были изображены две руки, слегка соприкасающиеся кончиками пальцев. Он спросил:
– Это во имя чего?
Я набрал воздуха, потому что понимал, что сильно рискую, и сказал:
– Ассоциация больных синдромом Дауна. Объединяет обычных людей, которые протягивают руку…
Я замолчал: надо же так коряво высказаться.
Он заметил:
– Мне нравится.
Я вынул второй значок из кармана и протянул ему:
– Возьми.
Он немного подержал его в руке и заметил:
– Ты рисковал.
– Ты же знаешь меня, Джефф. Я люблю ходить по лезвию ножа.
Он приколол значок себе на рубашку:
– Благодарствую.
Наверху все тискали ребенка. Кэти с изумлением наблюдала всю эту суету. Я спросил:
– Как дела?
Кэти улыбнулась и ответила:
– Лучше не бывает.
Я провел там всю первую половину дня. Выпил не торопясь парочку кружек. Ничего более крепкого. Я бы вполз в бутылку виски, но они бы меня прибили. Поэтому я сдерживался. Кэти приготовила великолепное жаркое. Лаура спросила:
– Где вы научились так хорошо готовить, вы ведь англичанка?
– Ну, я свалила все в одну кучу, побольше мяса и картошки, потом тушила долго, даже слишком, а Джефф сказал… добавь poitin.
Она произносила это слово, как женщина из Коннемары.
На протяжении моей бурной жизни мне редко приходилось сидеть за семейным столом. И не потому, что мне этого не хотелось. Мне хотелось, но я не был готов к тем небольшим проявлениям глубокой привязанности, которые могли к этому привести. Я по натуре эгоист, а чтобы принимать участие в семейной жизни, надо оставить место для других. Кроме того, я прекрасно овладел искусством саботажа. Перефразируя Оскара, можно утверждать, что каждый алкоголик разрушает образ, который стремится создать. Я желал напиваться пьяным, когда мне заблагорассудится, читать до рассвета, если захочется, и вовсе не хотел от этого отказываться ради компании. И все же мне ужасно хотелось быть другим. Сидеть в кругу семьи и ощущать тепло. В тот день мне повезло. Я понимал, насколько дорог мне этот момент. Слава богу, мне не надо было сокрушаться, что я крепок задним умом. Все шторма, которые ожидали меня в будущем, казались менее угрожающими. Когда мы уходили, Кэти без всякой задней мысли выразила мои ощущения, сказав: